Среди этих третьих лекарств одно показалось Надежде смутно знакомым. Она проверила свою догадку, достав тот флакончик с лекарством, который нашла в ящике стола Камнеедовой.

И ее догадка подтвердилась.

Это было то самое лекарство от аллергии, которое в сочетании с веществом из пузырька вызывает анафилактический шок, то есть острую аллергическую реакцию, которая может закончиться смертью.

Теперь Надежда отчетливо поняла, что произошло в кабинете Камнеедовой.

Охотник за обезьянками вошел к ней в кабинет под видом самого обычного посетителя. Как и Надежда до того, он увидел на полке сувенирных животных, и среди них — керамическую обезьяну, и решил непременно заполучить ее.

Для этого он воспользовался средством из пузырька, которое брызнул в лицо Камнеедовой.

Средство это должно было просто усыпить Нинель Борисовну. Ненадолго, но вполне достаточно для того, чтобы стащить обезьянку и уйти из кабинета. Но, к несчастью, Камнеедова незадолго до того приняла свое лекарство (Надежда сама накапала его по ее просьбе). Это лекарство в сочетании со снотворным вызвало у нее шок, от которого Нинель Борисовна и умерла.

Ее смерть, скорее всего, не входила в планы злоумышленника, но она его не остановила. Он все равно стащил керамическую обезьянку и незаметно ушел из кабинета, оставив там умирающую или уже мертвую Камнеедову.

К сожалению, Надежда так и не узнала, нашел ли злоумышленник то, что искал, или его охота за керамическими обезьянками продолжится.

Ночь прошла беспокойно. Надежде всю ночь снились кошмары.

То она бежала по длинному перрону за уходящим поездом, с ужасом сознавая, что там, в поезде, остались все ее документы и деньги, то ощущала себя на работе в те далекие времена, когда в их институте была пропускная система, и как раз этот самый пропуск Надежда и потеряла. И теперь с ужасом ждала окончания рабочего дня, поскольку знала, что ее не выпустят из проходной ни за что на свете.

И уж под утро приснился и вовсе какой-то сюрреалистический кошмар. Будто идет она по длинному-длинному коридору, а по сторонам — бесчисленные двери. И Надежда знает, что идет она в приемную директора. Однако с каждым шагом коридор становится уже и темнее, а двери вокруг — все обшарпаннее.

И когда до Надежды наконец доходит, что это вовсе не путь к приемной директора института, что там не может быть таких жутких дверей и рваного линолеума на полу, коридор заканчивается тупиком, то есть перед Надеждой оказалась просто кирпичная стена. Она хочет повернуть назад, но ноги буквально прирастают к полу.

На этом месте Надежда проснулась, потому что муж тронул ее за плечо. Оказалось, уже утро и муж встал и собрался на работу. И даже позавтракал самостоятельно.

Надежда пила кофе и думала о вчерашнем происшествии. Настроение было ужасное, и вовсе не из-за плохого сна. Прислушавшись к себе, она поняла, что ее мучают угрызения совести.

Конечно, Нинель Борисовна Камнеедова не вызывала у людей добрых чувств, ее не любили подчиненные и боялись посетители, однако все-таки она умерла, а смерть — серьезное событие… И не приложила ли Надежда к этому руку? То есть она, конечно, не хотела ничего плохого, ей просто нужно было попасть в кабинет. Так тот тип, что охотится за обезьянами, тоже вроде бы не хотел ничего плохого, тут просто случайное стечение обстоятельств.

Но с другой стороны, уж не указание ли это свыше, чтобы Надежда прекратила поиски и угомонилась наконец?

«Вот-вот, — ожил ее внутренний голос, — и я о том же!»

Может, это и верно, однако тот мужчина уж точно не успокоится, пока не найдет свою обезьяну.

А что, если он ее не нашел? Ведь осталось еще три, вдруг по закону свинства то, что он ищет, окажется в самой последней? И теперь, когда цель становится все ближе, его нервы на пределе и он может убить еще кого-нибудь… И она, Надежда, могла бы предотвратить это, но не станет. Потому что ее, видите ли, мучает совесть!

Надежда допила остывший кофе и поняла, что дальнейшие сомнения и колебания ни к чему хорошему не приведут. Только время впустую потратит. И вообще, лучше жалеть о сделанных ошибках, чем об упущенных возможностях.

Она достала список, выписанный из амбарной книги. Так, осталось три мобильных номера. Шансы увеличиваются. Три из восьми. Не так уж плохо. А, была не была!

Надежда решительно тряхнула головой и набрала первый мобильный номер из своего списка.

Из трубки донеслось несколько длинных гудков, а затем мужской начальственный голос проговорил:

— Сугробов слушает!

Это уже была удача: теперь Надежда хотя бы знает фамилию человека, которому звонит. Она набрала полную грудь воздуха и начала:

— Я вам вот по какому вопросу звоню, господин Сугробов… дело в том, что…

— Кто это говорит? — осведомился собеседник Надежды.

Надежда еще ничего не успела сочинить, но в это время, на ее счастье, в трубке послышались резкие требовательные звонки на другом конце телефонной линии, в комнате, а скорее, в кабинете Сугробова зазвонил еще один телефон.

— Лариса Ивановна! — позвал кого-то Сугробов. — Вы что, не слышите — вторая линия звонит! Лариса!

Сугробов сделал небольшую паузу. Неизвестная Лариса не проявилась, и тогда Сугробов недовольным, раздраженным голосом проговорил в трубку:

— Извините, мне по другой линии звонят. Подождите минуту.

— Да-да, конечно… — пробормотала Надежда.

Ее уже никто не слушал. Звякнула телефонная трубка, и снова раздался тот же голос, только не такой громкий:

— Сугробов слушает!

Тут же голос изменился, стал настороженным и неуверенным:

— Это снова вы? Я же просил… ну да… ну мы же договорились… ну да… ну ладно… даже так? Ну, я не знаю… хорошо, так и быть. Нет, сегодня я никак не могу. Хорошо, завтра. В шестнадцать ноль-ноль. Вы знаете плавучий ресторан «Флагман»? Ну да, рядом с Тучковым мостом. Вот там. Но только не опаздывайте, я не буду вас ждать. Да, вы же знаете — я занятой человек!

Разговор закончился, и тут же послышались женские шаги и звон посуды.

— Лариса Ивановна, почему вас никогда нет на рабочем месте? — прогремел голос Сугробова. — Телефон разрывается, мне приходится самому отвечать!

— Но, Валентин Сергеевич! — ответил молодой женский голос. — Вы же видите — я мыла чашки! Вы же пили кофе с Аркадием Викторовичем…

— Вечные отговорки! — рявкнул Сугробов. — Если вам не нравится ваша работа…

— А у вас мобильный телефон включен!

— Ах да… — И голос Сугробова снова стал близким. — Слушаю вас! — крикнул он прямо в ухо Надежды.

Она что-то испуганно пискнула и нажала кнопку отбоя.

Положив телефон, написала возле первого номера: «Валентин Сергеевич Сугробов».