Сашка безуспешно обшаривал окрестности в поисках оружия, натыкаясь на всё новые и новые зверства захватчиков, но ничего не было. Его «ТТ» остался под углями сгоревшей хаты Дарины, верный нож, единственное, что у него оставалось. Здесь же всё было тщательно обыскано и подобрано. Но уже под вечер удача всё же улыбнулась ему — лётчик наткнулся на брошенную кем-то в овраг винтовку с полной обоймой в магазине. Токаревская автоматическая. Видно, отказала, что немудрено, поскольку автоматика была полностью разрегулирована, и от отчаяния и злобы на подведшее оружие выброшена неизвестным партизаном… «СВТ» Сашка знал хорошо, поэтому привести винтовку в рабочее состояние для него не составило труда. А если уж начало везти, то везти во всём: через полчаса в его активе значился полный диск от «ДП».[23]Ещё он нашёл немного мерзлой картошки, банку консервов, несколько кусков хлеба. Но надо было уходить, не ровен час, каратели вернутся…

— Быстрей, славяне! Быстрее!

Они подбадривали друг друга, спеша занять позицию на перекрёстке, где была заранее выстроена баррикада. Из амбразур грозно таращился ствол «ЗиСа», 76,2 мм пушки, прозванной немцами «ратш-бум» за характерный звук выстрела. Нелегко было команде майора Столярова добраться до неё, учитывая, что вся эта группа состояла из наспех собранных и вооружённых легкораненых. Кто белел повязками на руках, кто хромал, некоторые вообще еле ковыляли на костылях. Но все были с оружием, и практически все являлись ветеранами. Настоящими бойцами, понюхавшими вдосталь пороху в окопах, громивших немцев не словами и лозунгами, а штыком, пулей и гранатой. Майор, наконец, перевалился чрез нагромождение кирпича и оказался среди своих. Защитники баррикады оказались из полка НКВД. Все, как на подбор, крепкие рослые ребята, вооружённые до зубов. На поясах — штыки и ножи, гранаты, кое у кого — пистолеты.

— Кто такие? Кто старший?

— Майор Столяров. Сборная команда из госпиталя.

— Из госпиталя?!

— Так точно. Обеспечивали вывоз тяжелораненых.

— Успели?

— Кажется… Отправили то всех, да вот кто доберётся?

— Проход из города ещё есть. Надо бы и вас отправить, товарищ майор…

— Сначала — всех остальных. У меня только ожог. Да и тот уже подживает.

Беседу с лейтенантом, командующим обороной, прервал вопль наблюдателя с балкона верхнего этажа.

— Немцы!

Без суеты все разобрались по бойницам. Ухо Александра уловило привычный звук танкового мотора. И точно — из-за угла вывернулся плоский силуэт штурмовой установки. На мгновение замер, шевельнул хоботом пушки…

— Ложись!

Хлёсткий удар выстрела эхом раскатился по зажатой между развалин зданий улочке, и тут же грянул взрыв, проделавший в монолитной, казалось, стене заграждения большую дыру. Послышались вопли и стоны тех, кого зацепило осколками, двое отлетело в сторону и застыло изломанными нелепыми манекенами, из-под тел быстро расплывались багряные на ярко-белом снегу лужи.

— Орудие! Огонь!

Светлячок трассера не успел даже вспыхнуть на такой дистанции, но то ли наводчик был никудышный, то ли просто не успел в себя прийти — разрыв вспух позади «штурмгешютца», обдав того осколками кирпича из стены. Раздались крики возмущения неумёхой. Лязгнул затвор, принимая новый снаряд, но поздно — новый выстрел немцев был гораздо удачнее. Разрыв 75-мм снаряда подбросил советское орудие в воздух и откинул назад. Расчёт полёг на месте, а с башни немецкой машины ударил пулемёт, полосуя всё вокруг. Столяров откашлялся от едкой цементной пыли и выплюнул крошки кирпича изо рта. Что-то нужно делать. Но что?! Времени на долгие раздумья не оставалось, самоходка газанула, и поскрипывая траками по брусчатке стала приближаться. Пулемётчик бил не переставая. За приплюснутой установкой уже мелькали силуэты атакующей пехоты. Вот один из немцев присел, вскинул знакомого вида трубу на плечо — бухнул выстрел, и над головами советских бойцов что-то просвистело, затем грянул взрыв.

— Огонь! Огонь!

Все словно очнулись от оцепенения, вызванного обстрелом самоходного орудия — загремели очереди автоматов и пулемётов, забухали хлёсткие выстрелы родных трёхлинеек. Немцы залегли, но самоходка приближалась всё ближе… Вскинулся и умолк ствол на её крыше — кто-то снайперским выстрелом завалил вражеского пулемётчика через бойницу. И в этот момент сверху что-то мелькнуло, затем грянул мощный взрыв, на мгновение скрывший из виду немецкую бронированную машину. Когда дым развеялся, стало видно, что та пылает жарким костром, немного накренившись набок…

— Как мы их, а?!

Прокричал уцелевший лейтенант прямо в ухо, заставив сморщиться Столярова.

— А я специально там оставил двоих ребят с минами!..

Он продолжал кричать, не замечая, что из ушей сочатся тоненькие струйки крови. «Перепонки», понял майор. Он взмахом руки подозвал двоих бойцов, указал им на лейтенанта.

— Он слуха лишился. Отправьте его в тыл. Напишите на чём-нибудь, а я покомандую. Заодно и раненых моих выводите. Ясно?

— Так точно!

Александр быстро черканул несколько строк в блокноте лейтенанта и вложил его в руку одного из уходящих.

— Давайте, быстрее…

В следующую атаку враги пошли немного погодя. Где-то минут через двадцать, по ощущениям майора. Молча, без криков, без выстрелов. Первый звук, предвещающий о начале боя раздался сверху — из окна пятого этажа выпал наш боец и камнем пошёл к земле. Но он успел крикнуть перед смертью: «Немцы!» А через мгновение после того, как смельчак безжизненным телом распростёрся на обледенелой брусчатке, из окон ударили выстрелы. Фашисты пробрались по подвалу и бросились в рукопашную. Рослые, откормленные. Самые отборные из арийцев, элита Германии. Сверкая серебристыми сдвоенными молниями на петлицах мундиров, видневшихся из под маскировочных костюмов. Александр едва успел развернуться, как рядом с ним шлёпнулась граната с длинной ручкой. Пока замедлитель шипел, отсчитывая секунды, майор успел подхватить смертоносную штуковину и швырнуть назад. И вовремя! Та взорвалась в воздухе, хлестнув веером осколков прямо по входу, из которого выскакивали немцы. Передний покачнулся и, схватившись за лицо на мгновение замер. Этой секундной заминки хватило, чтобы пулемётчик подхватил свой «ДП» и прямо от живота ударил нескончаемой очередью на весь диск… В проёме образовалась мешанина из тел, но кто-то из эсэсовцев успел выстрелить в ответ, и пулемётчик рухнул на снег, по-прежнему нажимая на курок… А потом враги стали выпрыгивать из окон первого и второго этажа… началась свалка. Александр выпустил все патроны из своего автомата. И времени менять диск уже не было — на него бежал здоровенный немец, держа в руках, словно дубину, свою винтовку. Мелькнул на мгновение окованный металлом приклад и опустился. Но мимо! Столяров успел перекатиться в сторону и выхватить из-за голенища верный нож. Блестящей рыбкой мелькнуло широкое лезвие, и «фриц» осел на мостовую. Майор бросился за оружием, но получил подножку и свалился следом. Тяжеленный сапог просто впечатал его в брусчатку. Взвыв от боли в ушибленном копчике и извернувшись, он со всей силы ударил обеими ногами куда-то вверх, и попал! Безумный визг перекрыл мат и хриплые вопли немцев. Какой-то здоровенный фашист со всего размаха всадил плоский матовый штык своей винтовки прямо в живот нашему бойцу. Рядом невысокий сержант полоснул по глазам врага обычным офицерским ремнём, тот схватился за лицо, а ещё через миг между его пальцев потекла бесцветная кашица глаз. Прямо над ухом майора грохнул выстрел из «трёхлинейки», обдав его пороховыми газами. Нагнувшись, Александр подхватил валяющуюся рядом с ним немецкую винтовку и здоровой рукой запустил её в спину врагу, пригвоздив штыком к стене. А ещё через мгновение всё закончилось. Эсэсовцы не смогли противостоять бойцам НКВД…