Однако многие потери и травмы, которые выпадают на нашу долю, не настолько ужасны, чтобы причинять долгосрочный психологический или эмоциональный вред. Например, когда мы теряем работу, когда после нелицеприятного разговора нас бросает лучший друг или когда умирает наш старенький дедушка, мы проходим период печали и адаптации, но затем обычно возвращаемся на прежний уровень эмоционального и психологического благополучия. Тем не менее одна и та же потеря имеет совершенно разные последствия для различных людей. Например, если из-за потери работы семья лишается дома, если наш лучший друг был одновременно единственным, а дедушка воспитывал нас за неимением родителей и к тому же находился в добром здравии, то влияние утраты на нашу жизнь может быть гораздо более ощутимым.

Несмотря на то что мы по-разному справляемся с последствиями потерь и травм, в процессе возвращения к нормальной жизни и восстановления эмоционального и психологического здоровья люди сталкиваются с одними и теми же трудностями. Мы должны вернуть «кости» своей психики в прежнее положение – собрать части своей жизни в хорошо организованное и правильно функционирующее целое. Лечение психологических ран, наносимых потерями и травмами, не только ускоряет наше выздоровление, но и наделяет нашу жизнь новым смыслом, снабжает новыми приоритетами, учит ценить существующие отношения и радоваться каждому дню. Это явление называется посттравматическим ростом.

Мы не можем контролировать все факторы, влияющие на наше эмоциональное благополучие после травмирующего события и периода выздоровления (это зависит от степени тяжести травмы, нашей психической организации и того, сталкивались ли мы с невзгодами ранее), но отдельные переменные вполне поддаются нашему воздействию. Чтобы с максимальной отдачей использовать средства первой помощи, рассматриваемые в этой главе, нужно составить четкое представление о психологических ранах, которые наносят потери и травмы. Также нам следует знать, какие угрозы они представляют для нашего психического здоровья и эмоционального благополучия.

В дополнение к сильным душевным страданиям и неблагоприятным последствиям для нашей жизни потери и травмы наносят нам четыре психологические раны. Каждая из них представляет собой отдельную кость, которая должна срастись. Во-первых, потери и травмы способны разрушить порядок и гармонию, царящие в нашей жизни, исказить наше восприятие собственной личности и своих ролей. Во-вторых, трагические события часто ставят под угрозу наше представление о мире и месте, которое мы в нем занимаем. Мы перестаем понимать смысл происходящего и теряем способность интегрировать его в свою систему ценностей и убеждений. В-третьих, многим из нас сложно и дальше поддерживать связь с людьми, которые раньше нам нравились, или заниматься любимой работой. Некоторым даже кажется, что возвращение к обычной жизни означает предательство по отношению к тем, кого они потеряли, или обессмысливание перенесенных страданий.

Все, кто пережил потерю или травму, испытывают эмоциональную боль. Но глубина каждой из психологических ран может очень сильно варьироваться. Кого-то задело несильно, а кто-то оказался выбитым из колеи на годы и даже десятилетия. Давайте рассмотрим каждую из ран в отдельности.

Эмоциональные страдания, с которыми мы сталкиваемся в первые дни после травмы или потери, могут полностью нас парализовать. Мы можем утратить способность связно мыслить и даже выполнять простейшие действия, например принимать пищу, умываться, чистить зубы. Из-за сильной душевной боли нам начинает казаться, что все происходит с нами впервые. Мы должны переживать мучительную череду «первых» событий: первый ужин без любимого человека, первая ночь после преступления или акта совершенного над нами насилия, наш первый взгляд в зеркало после происшествия, изменившего ход нашей жизни. Эта бесконечная череда «первых» событий может длиться неделями и месяцами: наш первый поход в магазин после развода без покупки любимых лакомств нашей жены или мужа, первое Рождество после потери работы без денег на подарки детям или первый День благодарения без недавно умершего родителя.

Каждое «первое» событие вызывает воспоминания, боль и сильную тоску по тому, чего мы лишились, так что нам бывает сложно думать о чем-то другом. Глубина нашего отчаяния может превосходить глубину страдания людей, борющихся с тяжелейшей формой клинической депрессии. Однако горе – это естественный психологический ответ на чрезвычайные обстоятельства, а вовсе не психическое расстройство. Какой бы тяжелой боль ни была вначале, со временем она почти всегда слабеет. Когда мы начинаем принимать реальность своей потери или травмы, страдания стихают, пусть и очень медленно.

Время – важнейший фактор нашего выздоровления. Острая боль и период адаптации обычно длятся не более шести месяцев, хотя, конечно, их продолжительность зависит от характера потери или травмы и их влияния на нашу жизнь. Но, если время идет, а страдания не уменьшаются – из-за того, что утрата или травма были слишком тяжелыми или обстоятельства нарушили естественный ход выздоровления, – трагическое событие может полностью нас поглотить. Уникальные черты нашей личности могут быть утрачены, так что мы даже перестанем их видеть. Грусть, боль и сожаление о прошлом рискуют затмить наши интересы, творческие способности, лишить нас радости и энтузиазма. Наше сердце может перестать биться.

Грант работал торговым представителем, и у него были хорошие возможности для карьерного роста. В свободное от разъездов время он любил играть в баскетбол с друзьями. Как-то зимним вечером вместе с двумя коллегами он ехал в аэропорт после продолжительной командировки. Из-за сложных погодных условий водитель потерял управление, и произошла страшная авария.

«Я вылетел через лобовое стекло, ударился об асфальт и потерял сознание, – вспоминает Грант. – Через несколько минут я пришел в себя. Открыв глаза, увидел своего коллегу, который лежал прямо передо мной. Он был мертв. Я попробовал встать, но не смог. Посмотрел вниз и увидел, что лежу в луже собственной крови. А мои ноги… их не было». Грант тяжело вздохнул. Это был наш первый сеанс, и, судя по выражению его лица, Грант нечасто рассказывал о тех трагических событиях.

«Следующее, что я помню, – это больница и операции. Много операций», – продолжил он. Грант провел около года в различных клиниках, где врачи лечили его многочисленные раны и переломы и где проходила его длительная реабилитация. Он также посещал психотерапевтические сеансы. И хотя тело Гранта начало понемногу выздоравливать, его душа по-прежнему страдала.

«Не могу сосчитать, сколько раз я жалел о том, что не умер тогда, – признался Грант. – Так было бы гораздо проще. Ко мне приходили посетители, но я не хотел никого видеть, даже самого себя. Прошло шесть лет, а я по-прежнему не могу смотреть в зеркало. Когда я мельком выхватываю свое отражение, то не узнаю его. Человек, которым я был, умер в тот вечер. Эта новая личность, этот безногий калека вовсе не я!»