Здесь не имеет смысла пускаться в бесплодные споры о том, был ли Амвросий Аврелиан «настоящим» Артуром. Важно, что после Бадонской битвы – или по крайней мере к тому времени, когда Гильда писал свой труд, – Британия оказалась разделена на две части примерно по диагонали с северо-востока на юго-запад. Саксонские королевства, сплотившиеся к востоку от этой границы, стали важными звеньями в цепочках торговых и культурных связей, протянувшихся через Северное море в Скандинавию. Взоры тех, кто оказался по другую сторону от этой границы, обратились к Ла-Маншу, Ирландскому морю и к самим себе. «Однако не заселены теперь города нашего Отечества, как раньше, но они до сих пор лежат в трауре, опустошенные и разрушенные, – писал Гильда. – Хотя и прекратились внешние войны, но не гражданские»[111].

Бедствия, постигшие британцев после ухода римлян, Гильда рассматривал как справедливую кару Божью. Правители Британии, писал он, заслуживают всего, что с ним случилось, ибо «они защищают и покровительствуют, но они – сутяги и разбойники. Они имеют огромное количество жен, но [их жены] – потаскухи и изменницы. Они… дают обеты, но почти постоянно при этом лгут… а тех воров, кто сидит с ними за столом, не только любят, но и защищают… Презирают безобидных и смиренных, а кровавых… отцеубийц возносят»[112]. Что касается саксов, то они, по его мнению, были настоящими дьяволами. Конечно, Гильда, как служитель церкви, был склонен усматривать во всем гнев Божий и зло человеческое. Его самое известное высказывание: «Есть в Британии цари, но тираны; есть судьи, но неправедные»[113]. Однако надрывный тон его повествования не должен заслонять от нас тот факт, что саксонские варвары на самом деле были носителями ослепительно высокой культуры. Вспомним хотя бы знаменитый шлем из корабельного погребения Саттон-Ху в Суффолке, выполненный по римскому образцу, с жутковатой личиной из железа и бронзы, украшенный драконьими головами и когда-то, возможно, принадлежавший королю Восточной Англии Редвальду. Этим бесценным произведением искусства гордился бы любой римский воин. Вместе с тем нетрудно понять весь ужас, который испытывал Гильда, наблюдая за происходившими у него на глазах поразительными демографическими и политическими переменами[114]. Справедливо или нет, массовая миграция почти всегда провоцирует страх и ненависть, поскольку, как наглядно показывает история Западной Римской империи, она действительно способна перевернуть мир с ног на голову.

Пока Британия постепенно отделялась от римского Запада, в других областях империи возник еще более серьезный раскол. В этом случае роль королей анархии досталась вандалам. Изгнанные из родных мест гуннами, многие вандалы присоединились к массовым переправам варваров через Рейн в 406–408 гг. Однако это только начало их пути. Из Рейнланда вандалы начали продвигаться на юг через бьющиеся в конвульсиях провинции Римской Галлии, пересекли Пиренеи и направились в Иберию. По пути они сражались с другими варварскими племенами, в частности вестготами и свевами, с которыми столкнулись у богатого и могущественного города Мерида в 428 г. и бились до тех пор, пока у обеих сторон не иссякли силы. После этого вандалы двинулись дальше к южной оконечности полуострова.

К этому времени численность вандалов достигла около 50 000 человек, из которых около 10 000 составляли опытные воины. Их предводителем был необычайно хитроумный и целеустремленный военачальник по имени Гейзерих, человек рассудительный и скромный в привычках. В юности Гейзерих упал с лошади и остался хромым на всю жизнь. Кроме того – что оказалось весьма полезным для вандалов, – он любил и прекрасно разбирался во всем, что касалось мореплавания и морского боя.

В мае 429 г. люди Гейзериха вместе со всем имуществом погрузились на корабли и переправились через Гибралтарский пролив. О причинах, побудивших Гейзериха сделать это, шли долгие дебаты, однако представляется вполне вероятным, что войти в римскую Северную Африку ему разрешил местный правитель Бонифаций – близкий союзник Галлы Плацидии, матери императора Валентиниана III, имевший большое влияние при дворе в Равенне. Если это действительно так, то Бонифаций совершил колоссальную ошибку. Прибыв на южный берег Средиземного моря, вандалы резко свернули налево и отправились в грабительский поход по римским территориям, разоряя на своем пути все значительные города.

По словам греческого ученого Прокопия, проявлявшего живой интерес к истории вандалов, Бонифаций осознал свою ошибку и попытался исправить ситуацию. «Он… стал умолять их, давая им тысячу обещаний, уйти из Ливии. Однако вандалы не соглашались на его просьбы; напротив, считали себя оскорбленными»[115], – писал он[116]. В июне 430 г. они подошли к портовому городу Гиппон (Гиппо-Региус, ныне Аннаба в Алжире) и осадили его.

Проживавший в Гиппоне святой Августин в то время был прикован болезнью к постели. Прибытие вандалов вдвойне огорчило его, поскольку они были не только варварами, но и христианами арианской секты – сам же Августин придерживался никейского обряда[117]. В письме к товарищу, также служителю церкви, он говорил, что лучшее для тех, кто оказался на пути вандалов, – бежать до тех пор, пока угроза не минует[118]. Сам Августин не последовал собственному совету: он умер летом 430 г., когда варвары еще стояли лагерем под стенами Гиппона. В августе 431 г. город пал, и Гейзерих сделал его столицей нового варварского королевства, собранного из римских колоний вдоль побережья современных Алжира, Туниса и Ливии[119].

Гиппон пробыл варварской столицей всего несколько лет. Уже в 439 г. вандалы захватили Карфаген, величайший город на побережье Северной Африки. Завоевание далось им поразительно легко. Теоретически в тот год вандалы и римляне соблюдали перемирие. Однако 19 октября, когда большинство жителей Карфагена смотрели представление на ипподроме, Гейзерих ввел в город свое войско. Необъявленное и непредвиденное нападение не встретило никакого сопротивления. Это был невообразимо дерзкий план. Однако он сработал. В один день могущественный город, с которым Римская республика сражалась в Пунических войнах с 264 до 146 г. до н. э., оказался отрезан от империи.

Дело было не просто в уязвленной гордости. Вся римская экономика зависела от экспорта карфагенского зерна, но теперь экспорт прекратился. Вырвав Карфаген и большую часть Северной Африки из-под контроля римлян, вандалы перекрыли источник жизнеобеспечения Западной империи. В следующие годы они еще больше укрепили власть и позиции своего королевства в Южном Средиземноморье. Гейзерих построил мощный флот и благодаря господству на южном побережье Средиземного моря смог создать, по сути, пиратское государство. Вандалы нападали на проплывавшие мимо суда и наносили немалый вред оживленным торговым сетям, обеспечивавшим экономический порядок Западной Европы. Гейзерих совершил набег на Сицилию и взял под контроль Мальту, Корсику, Сардинию и Балеарские острова. В 455 г. он даже привел свое войско в Рим и, подражая Алариху, разграбил Вечный город второй раз за столетие. Из этого похода он вернулся с доверху набитыми карманами. По словам