Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Финн затушил окурок о калитку и бросил его в кучу земли. Ник вытащил из ямы обрубленный кусок корня, кишащий короедами.
— Неужели в гробу что-то настолько ценное?
— И да, и нет. — Он протер лоб рукавом. — Моя «вдовушка» скорее всего кинула туда диск Сида Барретта, в котором я обычно прячу… прятал траву. По крайней мере, на полке его нет.
Глаза сторожа сделались круглыми, словно все это время он говорил с идиотом.
— Так ты здесь ради пакета дури?
Ник разрубил лопатой ком земли, который мешал продвигаться вглубь. Затем посмотрел на «надсмотрщика» так, словно тот не улавливал самоочевидных вещей.
— К черту дурь. Уверен, Эмми давно ее скурила вместе со своим мозгоправом, к которому сразу же укатила.
Пытаясь свести концы с концами, Финн достал еще одну сигарету.
— Сейчас мне самому понадобится мозгоправ. — Он щелкнул крышкой зажигалки. — Ты можешь наконец объяснить, какого хрена роешь могилу?
— Я и так слишком много наговорил. — Парень воткнул лопату в землю, как жест того, что хватит с него вопросов. Затем немного замялся, понимая, что закон сейчас не на его стороне, и что его собеседник прекрасно это знает. — Просто наберись терпения и дай мне все закончить, пока не рассвело. Сказал же, часть куша твоя.
— Нет уж, подожди, — сторож почувствовал, как из его пытаются втянуть в какую-то аферу, и начал выходить из себя, — ты впутываешь меня в свои мутные махинации, и я даже не буду знать, ради чего?
Стараясь казаться спокойным, Ник пожал плечами.
— Ради денег.
— Мне это надоело, — он выбросил сигарету, не докурив, и снова вытащил телефон. Ему с самого начала не нравилась вся эта ерунда с липовым надгробием и куда более странным «гробовщиком». А теперь этот жулик еще и вздумал водить его за нос. Так не пойдет.
Ник замер. Понимая, что у него нет другого выхода, кроме как выложить все карты, он швырнул лопату и признался:
— Хорошо, черт бы тебя побрал! На диске нацарапан код от моего личного сейфа, который желательно открыть по-тихому. Точнее на обложке, внутри. Без него никакого тебе вознаграда.
«Блюститель закона» хмыкнул, самодовольно осклабился и сунул телефон обратно в карман. Теперь он знал: даже если парень лжет, он в любой момент может покончить с этим.
— Ладно уж. Посмотрим, что ты там нароешь. — Он бы снова закурил, не будь предыдущая сигарета последней. Вместо этого пришлось кинуть в рот жвачку. — А знаешь, от травы я бы тоже не отказался.
Ветер подул с такой силой, что вдалеке послышался скрип гнущихся деревьев. Ветви вязов заскрежетали по заплаткам забора, как сотни смычков в каком-то дьявольском оркестре. Что-то похожее испытывал на душе Ник, но решил во что бы то не стало не подавать виду. Если и изливать душу, то уж точно не этому типу.
— Не уверен, оставила ли заначку Эмми. — Фальшиво улыбнувшись, он снова взялся за работу. — Зная свою жену, скорее всего она посчитала, что в загробной жизни трава мне не понадобится. Она вообще не верит во всякие штуки вроде жизни после смерти. Вот и нашла себе работенку по духу.
— И кем она работает? — В тоне сторожа не чувствовалось вовлеченности. Складывалось впечатление, будто он просто ждет, пока парень выроет гроб, чтобы убедиться в его адекватности или в том, действительно ли ему что-то светит. Если же в гробу окажется труп или что-то вроде того, он задержит отморозка на месте и вызовет копов. А пока, пустая болтовня — неплохой способ скоротать время.
— Судебным экспертом. — Ник накинул плащ обратно, чувствуя, как с каждым дуновением становится все прохладней. — Впрочем, я бы не сказал, что есть работа для атеистов, а есть для агностиков или верующих. — Он осекся, но не потому, что сказал ерунду (ему было точно так же плевать, что говорить, как и его слушателю — что слушать) — внезапно погасший фонарик сбил его с толку. Показалось, будто мистическим образом его задул поток ветра. Но куда больше его смутила сама эта мысль, словно мрак начал играть с его рассудком злую шутку.
Сняв фонарик с ограды, он несколько раз щелкнул кнопкой — тщетно. Тогда сторож включил и протянул ему свой, который успел заметно потускнеть. Но все же это было лучше, чем ничего.
— Не думаю, что род занятий играет роль в том, веришь ты во что-то или нет. — Сказал парень, вешая фонарик за шнурок к прутьям.
— Если только ты не священник.
— Тоже мимо. Сомневаюсь, что священники сами верят в то, что говорят.
Ник ухмыльнулся, но Финн этого не заметил. Он смотрел в беззвездное небо и ловил себя на мысли: все это не к добру. Нет — в том, что не видно звезд, не было ничего странного. С самой его бездонной мглистостью, казалось, было что-то не так: словно она стала продолжением непроглядного липкого мрака, обволакивающего это место со всех сторон. А еще — словно от него точно так же начало веять могильной сыростью.
— А кем ты работаешь, если не секрет? — Прервал минуту молчания сторож и подумал: возможно ему в самом деле интересно узнать, какой род занятий у этого парня с железными нервами.
— Тоже судебный… эксперт… — Вдохнув клубы пыли, он закашлялся. Затем поправил перчатки и продолжил. — Вернее, был им. Жена помогла устроиться. А теперь весь стаж и пригретое местечко в трубу.
— Значит, копались с женой в трупах?
— Нет, — отбросив еще одну тяжелую глыбу, он снова остановился перевести дыхание, — судебный эксперт не то же самое, что судмедэксперт. Многие путают эти понятия. И больше всего меня добивало их приравнивание на встречах выпускников. Ну знаешь, когда каждый встает из-за стола и говорит, чего успел добиться. А потом все напиваются, и к концу вечера ты понимаешь, что все твои объяснения никому нахрен не сдались, когда один из них говорит: «Эй, судмед, сфоткай, типа я живой!».
Финн несколько раз кашлянул, но не от пыли, а потому что «пересохло в горле» — так он любил говорить жене, когда
