– Что супруги должны интересоваться работой и увлечениями друг друга.

– Точно, идеализация, – рассмеялся Славин. – Конечно, в идеале так и бывает, но в жизни такое случается редко. У каждого свои интересы. Хорошо ещё, если супруги не мешают друг другу. А то посмотришь на иную семейку, и сразу вспоминается басня Ивана Андреевича Крылова «Лебедь, Щука и Рак».

– Угу. Ладно, Дима, спасибо тебе, что согласился пойти со мной в галерею и просветил.

– Не за что. Всегда рад помочь. Передавайте привет Морису.

– Обязательно передам, – улыбнулась Мирослава.

– Ну и коту, само собой, – добавил Славин с улыбкой.

– Ему в первую очередь, – согласилась Мирослава.

Она довезла Славина до отделения и отправилась домой.

Морису выпал счастливый случай. Секретаря Елену Матвеевну Травкину он узнал сразу, едва она спустилась с крыльца. И тут судьба, как двуликий Янус, благосклонно улыбнулась Морису, а девушке подстроила каверзу. Елена сделала всего пару шагов, как её нога подвернулась, и она жалобно вскрикнула. Морис тотчас выскочил из сверкающего «БМВ» и бросился ей на помощь. В это время она уже стояла на одной ноге, вторая туфля лежала рядом и тут же сломавшийся каблук. По лицу девушки текли слёзы.

– Не стоит плакать из-за такого пустяка, – ласково проговорил Морис и поднял туфлю с асфальта.

– Но что же мне теперь делать? – жалобно воскликнула девушка.

– Опереться на мою руку, – продолжая успокаивающе улыбаться, ответил он, – сейчас мы сядем в мою машину, найдём мастерскую и починим ваш каблук.

– Вы думаете? – спросила она неуверенно.

– Уверен! Кстати, как вас зовут?

– Елена.

– Какое чудесное имя. А я Морис.

– Вы француз?

– Нет, литовец.

– Тогда почему Морис?

– Это долгая история, – улыбнулся он.

Она оперлась на его руку и поковыляла к машине. Было видно, что идти ей трудно.

«Была не была, – подумал Морис, – тем более что я выполняю оперативное задание».

– Держите, – сказал он и сунул ей в руки туфлю со сломанным каблуком.

Она посмотрела на него испуганно, решив, что он передумал ей помогать. Но Морис подхватил девушку на руки. Она ойкнула от неожиданности и тут же обхватила руками его шею. В этот миг ей показалось, что она ещё никогда не была так головокружительно счастлива. Мягкая тонкая куртка прекрасного принца волнующе пахла кожей, а волосы его источали наитончайший аромат то ли первой весенней зелени, то ли росы. Она закрыла глаза и прижалась головой к его плечу. Дойдя до машины, Морис легонько тряхнул девушку и поставил на ноги.

– Осторожно, – сказал он и помог ей сесть в машину.

В салоне было уютно и удобно. Елена Матвеевна Травкина, простая институтская секретарша, согласилась бы сидеть здесь вечно.

Из расслабленного состояния её вывел голос Мориса:

– Вы не знаете, здесь есть поблизости ремонтная мастерская обуви?

– Есть в супермаркете «Алёнкино счастье». Это здесь недалеко, за углом, – быстро проговорила она, боясь, что он передумает ехать далеко.

– Вот и хорошо, – проговорил Морис, рассматривая свою спутницу в зеркале. Девушка была премиленькая, круглолицая, курносая. С россыпью едва заметных веснушек на носу и щеках. Он сразу догадался, что она натуральная блондинка.

«Всё, как и говорила Мирослава», – подумал он. Его пленительный акцент, чарующая улыбка, ласковый голос сделали своё дело, и девушка готова была ехать с ним не то что в «Алёнкино счастье» чинить каблук, а хоть за тридевять земель.

К сожалению или к счастью, ему не нравились милые доверчивые девушки с широко распахнутыми голубыми глазами. Он невольно вспомнил Ингу, девушку из его города, которая, по словам его мамы, любила его с детства. Впрочем, он и сам знал, что нравится Инге. У нее были не голубые, а светло-серые глаза, прямой, а не курносый нос и волосы ещё светлее, чем у Елены. Но что-то было общее во внешности и характере этих таких разных, на первый взгляд, девушек. Что именно, он не знал… Может быть, мягкость, открытость, готовность довериться понравившемуся парню.

А его угораздило потерять голову от Мирославы – уверенной в себе, жёсткой, насмешливой, в голове которой вместо девичьих грёз о любви были страсть к разгадыванию криминальных загадок и в прямом смысле охотничий азарт. Хотя, как он знал, настоящую охоту на зверей Мирослава не любила. Она была уверена, что даже самый лютый тигр или медведь уступают по кровожадности человеку.

– Мы уже приехали, – сказала Елена, – вон видите надпись?

– Вижу. – Он лучезарно улыбнулся. – Вы посидите в машине, а я схожу в мастерскую. Чтобы вам не было скучно, можно включить музыку.

– Не надо, – улыбнулась она, заглядывая ему в глаза, – я просто посижу и подожду вас.

– Ну что ж, как вам будет угодно, Елена прекрасная.

– Скажете тоже, прекрасная, – смущённо рассмеялась она. Но по щекам, вспыхнувшим малиновым пламенем, он догадался, что его комплимент пришёлся ей по сердцу. «Что я себе позволяю, – обругал он сам себя, – морочу девчонке голову». Вторая мысль должна была успокоить его совесть: «Я выполняю задание». Но не успокоила.

Мастер, занявшийся туфлей Елены, быстро поставил каблук на место.

– Как долго он продержится? – спросил Морис, расплачиваясь за работу.

– До конца света точно, – заверил его мастер.

– Так долго нам не надо, – тихо рассмеялся Морис.

– Так мы работаем с гарантией.

Когда Морис открыл дверцу, то увидел, что девушка сидит с закрытыми глазами. «Уснула она, что ли, – подумал он, – вроде и ходил я недолго». Но едва Миндаугас опустился на сиденье, голубые глаза тотчас широко распахнулись.

– Куда вас отвезти? – спросил Морис.

– Я вообще-то шла в кафешку на обед, – проговорила она нерешительно.

– Что за кафешка? – спросил он.

– «Малютка Мэри».

– Что, кафе на самом деле такое маленькое?

– Да уж, небольшое, – наморщила носик Елена.

– Может, лучше в «Бриз»? – Он повернул к ней голову.

– Что вы! Это же очень дорогое кафе!

– Я вас приглашаю, – заговорщицки подмигнул он ей, – такую девушку, как вы, просто кощунственно приглашать в иное заведение.

Она расцвела. И тут же смутилась ещё больше.

– Мне, право, неудобно, вы уже и так столько для меня сделали.

– Да что же я такого особенного сделал? Отвёз в мастерскую вашу туфлю.

– Любой другой прошёл бы мимо. И мне пришлось бы на одной ноге ковылять назад в институт.