Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тогда я ничего не понимаю.
Кэтрин охватило уныние.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом.
Немного помолчав, Брук попросил.
— Расскажи мне о своей жизни. Я ведь ничего о тебе не знаю, только то, что ты из университета.
Кэтрин с облегчением вздохнула.
— Ну, я выросла на ранчо у бабушки, в Орегоне. Я не городская.
— А я и не думал, что ты городская. Я несколько раз бывал в Портленде, и мне этого хватило, чтобы понять, что люди там совсем не такие, как в Кейлоуне.
— Наверное, мое сердце все еще на ферме среди ковбоев.
— Расскажи мне о своей семье.
Кэтрин рассказала Бруку о своем детстве, проведенном с бабушкой.
— Ты часто ездишь на свое ранчо? — спросил он.
— Уже давно там не была. Как-то проезжала мимо, почувствовала укол ностальгии.
— А бабушки тебе очень не хватает?
При мысли об этой старушке глаза Кэтрин наполнились слезами.
— Не представляю, как вообще ты можешь жить здесь, в полном одиночестве.
— Ну, теперь-то я не один, да и ты — не одна. А ты любила своего друга?
— Думала, что любила. Но, наверное, недостаточно.
— А что произошло между вами?
Кэтрин видела, что Брук действительно хочет узнать о ней как можно больше.
Вообще-то, ей вечно не везло с мужчинами. В старших классах она была влюблена в парня, плененного другой. А в колледже вокруг нее вилось слишком много ухажеров, и ей казалось, что у всех на уме только одно. У нее было несколько друзей, но мужчина, который ей был нужен, все не попадался.
В последнее время она встречалась с Фрэнком Хоуки, начинающим хирургом. Он был серьезным человеком и действительно хотел связать с ней свою жизнь. Вот Кэтрин и решила, что именно он-то ей и нужен. Последние несколько месяцев они жили вместе, а потом Фрэнк закончил ординатуру и подался в американский госпиталь в Бейрут. Он звал ее с собой.
— Но я решила не ехать с ним сразу, а сначала завершить свою работу. Однако разлука с ним показала, что я жаждала вовсе не таких отношений.
— Может, ты все-таки его не любила?
— Может быть.
Они молча посмотрели друг на друга.
Кэтрин доела несколько кукурузных зернышек, остававшихся на ее тарелке, и отложила вилку.
— Ужин был превосходен, спасибо. Раз ты готовил, я уберу.
Они оба встали.
— Нет-нет, ты отдохни, а в следующий раз я буду готовить, а ты — убирать.
— Вы так обычно с Фрэнком делали?
Она кивнула и вышла из-за стола.
Мытье посуды не заняло у Кэтрин много времени, так что она скоро вернулась к Бруку.
— Надеюсь, наша беседа не очень тебя опечалила, — сказал он.
— А я что, кажусь печальной?
— Да.
Странно, до чего же откровенны они были друг с другом! С Фрэнком, например, они всегда говорили недомолвками, и истинный смысл сказанного вечно приходилось выискивать в подтексте. Единственный человек, который был столь же откровенен с Кэтрин, давно умер. То была ее бабушка.
Брук поднялся и неожиданно взял ее за плечи.
— Я не хочу, чтобы ты грустила, Кэтрин.
— Да это пустяки. Просто в последние несколько дней на меня столько всего навалилось. — Она нервно улыбнулась.
Брук взял девушку за подбородок.
— Ну вот, теперь он немного лучше. А был таким распухшим. Видела бы ты, сколько на тебе было крови, когда я вытащил тебя из реки! Я тогда подумал, что ты умерла.
Он легонько коснулся ее щеки кончиком пальца, и девушка вздрогнула. Она чувствовала, какие токи исходят от Брука, и отлично понимала, чего ему стоит сдерживать себя.
— Ты расстроилась, когда я сказал, что ты нравишься мне?
Кэтрин покачала головой — в его глазах все так ясно читалось, и это одновременно и пугало, и притягивало ее.
— Ты такая красивая, Кэтрин.
Она замерла. Одна ее половина хотела слиться с ним в объятии, другая — была в ужасе от того, к чему это могло бы привести.
— Я смотрел на твои губы, когда ты спала. Мне очень хотелось их поцеловать. Но я подумал, что не могу этого сделать, потому что не знаю тебя. Но теперь я тебя знаю. И еще сильнее хочу поцеловать.
Похоже, Брук не замечал того, что она дрожит всем телом.
— О чем ты думаешь? Разве это хорошо? — срывающимся голосом спросила она.
Вместо ответа Брук прижал девушку к себе. Ему не пришлось прилагать никаких усилий. Очарованная им, она была не в силах ему сопротивляться.
Брук наклонил голову и нежно коснулся губами ее губ.
Кэтрин не оттолкнула его. Она дала ему целовать себя, восхищаясь, как, подобно паутине, оплетают ее лицо борода и усы Брука. Губы его были влажными и чувственными.
Кэтрин ощутила покалывание в груди. Теперь он уже жадно целовал ее, а язык его проникал все глубже и глубже. Его набухшее естество вернуло ее к реальности. Она не должна была поддаваться ему. Ни к чему, кроме как к беде, это не могло привести. Кэтрин собралась с силами и заставила себя высвободиться из его объятий.
— Нет, — пробормотала она, — Брук, мы не должны.
Несмотря на ее протесты, он начал покрывать поцелуями ее шею.
— Нет! — уже во весь голос закричала она.
Брук столь быстро освободил ее, что она чуть не упала.
— Что случилось?
— Я не хочу, чтобы ты целовал меня.
— Но почему?
Она метнулась к очагу.
— Оставь меня!
— Кэтрин, но что такого я сделал? Я просто хотел поцеловать тебя. Я думал, что ты тоже этого хочешь.
— Нет, не хочу!
— Но… я подумал.
— Ты ошибся, Брук! — Сердце у нее заколотилось, и она почувствовала себя так, как тогда, когда к ней приставал пьяный Джеффри Килман. — Просто не трогай меня!
В его глазах появились гневные искорки.
— Я делал только то, чего, как мне казалось, тебе хотелось.
— Извини, если ввела тебя в заблуждение. Я просто посочувствовала тебе, а ты принял это за что-то другое.
Брук отрицательно покачал головой.
— Нет, ты боишься чего-то.
— Да нет, я сама виновата. Не пытайся больше меня целовать.
— Ладно, я иду спать. — Он зашагал по направлению к нише, где была его постель.
— Брук, — позвала Кэтрин.
— Что? — остановился он.
— Извини, это я виновата.
— Почему ты не сказала, что я тебе не нравлюсь? Все было бы гораздо проще.
— Но это неправда. Ты очень нравишься мне. Только не в том смысле.
Не сказав больше ни слова, Брук скрылся под сводами своей спальни.
9
После ухода Брука Кэтрин некоторое время стояла возле потрескивающего костра. Она пребывала в