ад взорвался. Полыхнул сине-бело-красными всполохами. Ангел осторожно выпустил меня из рук. Что-то сказал кому-то. И снова зазвенело, затрясло. Меня поместили как будто в склеп. Что-то хлопнуло. Низ лица накрыло… что-то накрыло. Я дернулась.

– Тише, Маш. Тише, девочка. Так надо. Это кислород… Ты просто дыши, ага?

Глава 10

В больнице меня тут же оттеснили от Маши. И куда-то ее увезли. Я подвис, пялясь на захлопнувшуюся перед носом дверь. Прикинул, сильно ли помешаю работе реанимационной бригады, если наплюю на правила и войду следом. Потому что стоять за дверью было невыносимо. То ли дело, когда я Машку к себе прижимал, глядя на догорающий огонь. Тогда казалось, что ее жизнь лишь в моих руках. А значит, ничего ей не грозит, понимаете? Потому что я бы ее из своих рук не выпустил… Ни за что бы не выпустил. Никогда.

– Мужчина! Пройдите за мной.

– Куда? – недоуменно моргнул.

– Для оказания вам медицинской помощи!

Что-то капнуло. Раз, другой. Я коснулся носа и только теперь осознал, что по нему течет кровь и ляпает на натертый до блеска пол.

– Сан Саныч, да он просто в шоке. Эй! Мужчина! Вы меня слышите?

Да. Но голос медсестры доносился до меня будто сквозь толщу воды. В детстве, наверное, каждый пытался, нырнув в озеро, реку или море, попытаться сказать что-нибудь эдакое другу. Было жутко интересно, расслышит тот или нет. Вот примерно так и сейчас было. За тем лишь исключением, что никто со мной не дурачился. А от сказанного зависели жизни.

– Эй, парень! – окликнул меня пожилой доктор. – Ты обгорел. Нужно принять меры.

– Там моя девочка, – облизав прокопченные губы, просипел я в ответ.

– Ею уже занимаются. Теперь надо позаботиться и о себе. Слышишь?

Я кивнул. Хотя сказанное доходило до меня с трудом и не сразу. Отойти – значит, еще больше ослабить контроль. За видимость которого я с таким отчаянием цеплялся.

– Нет. Надо узнать, как она. Как Маша. Кхе-кхе.

– Она, по крайней мере, не обгорела! А у тебя открытые раны. Не пойдешь в процедурную сам – вколю транквилизатор и увезу силой, – пригрозил мужик. Я на него недобро зыркнул, но опасение, что он приведет в исполнение свои угрозы, заставило меня согласиться.

– Ладно. Только быстро.

Меня осмотрели. Позволили принять душ и только потом обработали раны. Дверь в квартиру Маши мне пришлось выбивать голыми руками. Закономерно, что они пострадали больше всего. Еще немного обгорело плечо. А на лбу, непонятно при каких обстоятельствах, разошлась кожа. Пришлось даже несколько стежков наложить, а то кровь так и хлестала.

– Все выглядело хуже, чем оказалось на самом деле, – резюмировал врач, сам накладывая повязку.

– Как Маша? Теперь-то можно узнать?

– Жена твоя, что ли? Уже известно, с чего пожар начался?

– От соседей перекинулся, – буркнул я, злясь на то, что врач опять не ответил на мой вопрос. Провел ладонью по короткостриженому затылку. Как-то нехорошо мне было. И на глазах становилось хуже. Откат, что ли, накрывал? Или осознание того, что это из-за меня Маша подверглась такой опасности? Из-за меня. Из-за того, что я сделал. Ну, или ей позволил. Вот что мне стоило настоять на покупке квартиры получше? Да ничего. Я молчал потому, что со стыда сгорал каждый раз, в ее глаза глядя. А Маша чуть в реальности не сгорела из-за моей трусости.

– Эй! Эй… Ты давай, дыши. Приводи пульс в норму. А то чересчур частит. В твоем возрасте это уже не к добру.

– Я в порядке. Так как узнать, что с Машей?

– Идти сможешь? – с сомнением глянул на меня Матвей Иваныч.

– Смогу, – вскочил я и чуть было не упал замертво – так невыносимо застучало в висках. Старик выругался. Поднырнул мне под руку.

– Давай-ка ты, дружок, приляжешь.

– Нет. Пойдемте, – процедил я. – Куда?

Почему-то я слабо ориентировался. Откуда мы пришли? Нам вверх или вниз? Хорошо, что меня все же вызвались проводить.

– Погоди, Иван. Ее как раз гинеколог осматривает.

Я кивнул. Дескать, ладно. Надо ж было демонстрировать какую-никакую вменяемость, иначе бы меня точно вырубили, уложив в койку. Тем более что гинеколог – это вам не патологоанатом. Считай, добрый знак.

Кажется, я на какое-то время все же потерял сцепку с реальностью, потому что пропустил момент, когда из палаты вышла женщина в зеленой медицинской робе.

– Муж? – строго поинтересовалась она у меня. Я зачем-то кивнул. Побоялся, что мне, как постороннему, ничего не расскажут. А тут сам бог велел – фамилия-то у нас с Машкой одинаковая. – Вы в курсе, что больная была беременна?

– А?

Сердце в груди оступилось. И рухнуло вниз. Слова на секунду утратили смысл. Беременна все же? Ну, то есть была... Была беременна.

– Значит, не в курсе?

– Нет, – прохрипел я.

– Мне жаль. Но похоже на то. Конечно, мы проведем дополнительные тесты, но уже понятно, что беременность сохранить не удалось. Если это была она.

– И что теперь? Что нам, кхм… с этим делать?

– Восстанавливаться. Жена у вас молода и здорова. Все еще будет.

И снова я кивнул. Ни на какую иную реакцию меня не хватило. Все силы уходили на то, чтобы сделать следующий вдох. Ребра трещали, будто образовавшая на месте сердца пустота начала разбухать, как губка.

– Погодите, – опомнился я, хватая воздух ртом, как утопленник. – Погодите…

– Да?

– Если это все подтвердится, не говорите ей. Пожалуйста.

– Это невозможно. Я обязана проинформировать пациентку…

– На минутку! – рыкнул, оттесняя за локоть бедную женщину туда, где нас точно никто не услышал бы.

– Вы не понимаете. Она этого не переживет. Не переживет, слышите? Ну что вам стоит? Просто промолчать. Это же не типичная история при отравлении угарным газом? Придумайте что-нибудь. А я… Я отблагодарю. Очень щедро.

Последняя оговорка была не к месту. К счастью, я заметил, как в момент заледенел взгляд докторицы, и, вовремя сориентировавшись, вновь стал давить на жалость. Этот способ работал гораздо лучше.

– Может, еще ничего и не подтвердится, – в конце концов, прогнулась она.

– Спасибо.

Ничего не добавив к сказанному, женщина скрылась в гулких пустых коридорах. А я вернулся на кушетку. Спрятал лицо в ладонях. Только это не помогло.