Потом он танцевал…

Пил коктейли…

Смеялся и опять танцевал…

Такая монолитная вначале, группа постепенно распалась, растеклась по комнатам, где каждый образовал свой маленький водоворот, в котором с упоением вращались окружившие его люди. Черноволосый тоже устал, осел на высокий вертящийся табурет, оперся локтем на стойку бара и, лениво следя глазами за залом, стал что-то медленно говорить бармену.

Бармен согласно кивал, с механической точностью насаживая на край бокала бледно-желтый кружочек лимона и вгоняя в оранжевую влагу напитка длинную трубочку, увенчанную крохотным полосатым зонтиком. Одной рукой он подталкивал готовый коктейль к сидящим у стойки клиентам, другой уже выхватывал из-за спины очередную бутылку, наливал в стакан, отставлял в сторону и хватал другую, доливал, взбалтывал, смешивал, добавлял то лимон, то огурец, то коричневую палочку корицы…

Черноволосый отхлебнул из своего стакана, опять что-то сказал, скривил губы и махнул стаканом в сторону оркестра. Бармен ответил, попутно поставив перед собой пустой бокал, плеснул в него из темно-вишневой, казавшейся издалека почти черной, бутыли, не оглядываясь, протянул назад руку и схватил с полки светло-желтую.

Вечеринка бодро катилась к своему апогею. Шум, смех, топот и табачный дым тяжелыми рокочущими шквалами накатывали на затемненную веранду. В помещениях стало душно. Настолько нестерпимо душно, что даже открытые настежь двери не создавали ни малейшего движения воздуха. Обрывки фраз, смешанные с предсмертным хрипом инструментов слились в единую оргию звуков, от которой пьяно кружилась голова, и в висках оглушительно стучала кровь.

Парень опять танцевал. Повисшая на его руке партнерша блаженно щурилась, как подсолнух к солнцу поднимая к нему невыразительное ярко накрашенное личико. Затянутая в темно-зеленое, переливчатое мини, она, действительно, казалась растением. Маковым стеблем, увенчанным гладкой, густо-каштановой коробочкой. Или плющом, накрепко прилепившимся к белому мрамору колонны.

С веранды было видно, как девушка томно прижалась, обвила свободной рукой его плечи и крепко, так что пальцы почти утонули в ткани, вцепилась ногтями в пиджак. Парень засмеялся, обнял её за талию и, легко, словно бы случайно коснулся губами волос. В ответ она по-кошачьи передернула лопатками. Парень улыбнулся, обнял её ещё крепче, потянулся опять целовать волосы, но девушка запрокинула голову и подставила под поцелуй губы.

Несколько томительных секунд он молча разглядывал её лицо, затем нагнулся и аккуратно прижался губами к её губам. Девушка не отстранилась. Наоборот, как приклеенная потянулась следом, когда, закончив поцелуй, он попытался поднять голову.

За стеклом медленно умирал джаз. Томные до слащавости звуки темной патокой выливались из оплавленных раструбов саксофонов и вязли в тесном пространстве гостиной.

Девушка тянулась за ним, сколько могла, а, оторвавшись, ещё некоторое время сомнамбулически покачивалась. Парень порывисто сжал ладонями её лицо, поцеловал ещё раз, привлек к себе и загоревшимися глазами обвел комнату. Не найдя того, что искал, он скользнул взглядом по окнам, из края в край пробежал полутемное пространство веранды, нетерпеливо оглянулся на дверь, ведущую в другую комнату и вдруг замер, только сейчас сообразив, что впопыхах он пропустил что-то такое… непонятное… разозлившее… или заинтриговавшее его…

В комнатах приглушили свет. Хотя, возможно, свет приглушился сам собой, после того, как завеса сигаретного дыма стала настолько плотной, что сизым туманом облепила лампы.

Несколько минут он молча впитывал в себя пространство, лежащее по ту сторону стекла.

Дюйм за дюймом васильковые глаза медленно изучили часть зажатой между двумя столбами веранды… сами столбы… фонарь…

Почувствовав, что целовавший её мужчина ускользает, девушка недовольно открыла глаза и метнула на него быстрый настороженный взгляд, после чего оглянулась и точно также смерила глазами окно. Уяснив для себя причину, она опять прижалась щекой к пиджаку и стала медленно разворачивать своего спутника спиной к окну.

Маневр почти удался. Но, когда смотреть стало совсем неудобно, он просто стряхнул цеплявшиеся за него руки и решительно направился к стеклу.

На пути выросла приземистая синеволосая тень.

Парень обогнул её, как огибают лежащее поперек дороги бревно, но теперь между ним и окном пьяно закачалась танцующая пара.

Внезапно разозлившись, он яростно смел их с дороги, рванулся вперед, выскочил на пустую веранду и растерянно остановился, недоуменно переводя взгляд с подвешенного к стропилу фонаря на освещаемый им участок перил и кусок блестящего пола под перилами.

Вне освещаемого пространства медленно проплывала ночь.

1

В этот раз они пересеклись на набережной.

Опять похолодало. Резкий неприятный ветер сдирал с деревьев начинающую желтеть листву, яростно крутил её по тротуару и, наигравшись, смахивал в темную, шершавую от мелкой ряби воду.

Не здороваясь, просто еле заметно кивнули друг другу и спустились вниз, к воде. Готье облокотился на серый, местами покрытый влажными пятнами, местами загаженный чайками, парапет. Жерар повернулся к ветру спиной и закурил.

– Я его проверил, – справившись с сигаретой, Жерар сунул спички во внутренний карман и плотно запахнул плащ, – Жан Доре, парижанин, актер, последний год провел на съемках фильма на юге.

– Сейчас кто-то ещё снимает фильмы?

– Как видишь… В Париже не был около года. Судя по отметке и билету, приехал вчера утром.

– Что делал в тридцать девятом?

– Валялся в больнице с переломом ноги. В военных действиях не участвовал, позже тоже ни в чем замешан, вроде, не был, – закончив говорить, Жерар недоуменно пожал плечами, – странно.

– Что странно?

– Всё странно. Не вяжется. Суди сам. Мирный обыватель… он даже не прошел военную подготовку… и вдруг драка с офицером, сопротивление патрулю, побег.

– Да, – подтвердил Готье, – не вяжется.

Жерар отвернулся к стене и попытался зажечь потушенную ветром сигарету.

– Как он?

– Пока плохо. Ранение очень тяжелое. И я боюсь осложнений…

– А Этьена?

– За неё я тоже боюсь…

– Н-да… – Жерар швырнул смятую сигарету в воду и потянулся за следующей, – плохо, что вы все засветились…. – он сунул сигарету в рот, отломил кончик, затем нашарил в кармане коробок, отвернулся к стене, чиркнул спичкой и поднес крохотный язычок пламени к сигарете.

– Съемки уже закончены?

– Нет.

Жерар затянулся, выдохнул струйку дыма и зажал сигарету между пальцами.

– Съемки ещё идут.