на нём какой-то тренер любил сидеть прямо на поле. Девушка выбрала спиннинг, взяла первый попавшийся набор блёсен, всё это полетело в полицейский уазик, который уже дымил возле ворот. Пока снасти грузились, Вика уселась на переднее сиденье, рядом с прапорщиком, Дмитрию ничего не оставалось, как занять полностью заднее.

— Мишка заберёт Стаса и его жену, а Воронцовы сами доберутся, — Вадик нажал на газ. — Погнали, окунь заждался.

Речка протекала прямо по границе города, но ловить здесь рыбу никто не решался — мало ли что сольют многочисленные шиномонтажи и автомойки. Подходящее место для рыбалки компания давно уже облюбовала в трёх километрах севернее, там и рыба водилась, и вода была почище, и песочный плавный заход имелся, для купания в сезон. В апреле, естественно, никто не купался, зато можно было в болотных сапогах отойти метров на десять от берега. Дальше дно уходило резко вниз.

Когда уазик подрулил к месту ловли, там уже стояли две машины, пикап Воронцовых и Нива Сосницких, оттуда доносился детский плач.

— Планшет разрядился, — объяснил Мишка, — ничего, сейчас зарядится чуток, и мелкая уснёт. Ну что, по маленькой?

— Я тебе дам по маленькой, — его жена высунулась из машины. — Ты у меня на корм рыбам пойдёшь.

— Ну нет так нет.

Рыболовы разбрелись по берегу кто куда, рядом с машинами остались только Димка, и Вадим — фельдшер пытался приспособить катушку, а полицейский остался без рыболовного обмундирования, Вика отобрала у него высокие сапоги и камуфляжную куртку, прихватила спиннинг и мужественно зашла в воду.

— Какая девушка, — Вадик восхищённо вздохнул. — Ты не знаешь, она на охоту ходит? Вика, ты охоту любишь?

— Заткнись, — Вика размахнулась, и забросила спиннинг горизонтальным сбоку метров на пятьдесят.

— Женюсь, — решил полицейский.

— Ей восемнадцати ещё нет.

— Но ведь будет, — резонно заметил Вадик. — Ты смотри, как ведёт. И подсекла!

Действительно, Вика кого-то поймала, леска заходила из стороны в сторону, девушка то отпускала чуть катушку, то снова наматывала, и меньше чем через минуту вытащила жереха. Небольшого, сантиметров на тридцать, приказала себя сфотографировать, и отпустила.

Через сорок минут у неё в садке уже плескались несколько крупных окуней и одна щучка, а вот остальным везло меньше. Плотва ловилась вяло, Мишка подсёк сомика, но тот сорвался. Глаза Вики горели торжеством, негромкие, но отлично слышные комплименты с берега лились рекой — Вадик на рыбалку забил, забрал Димкино кресло и атаковал бутерброды. Очередной бросок вышел неудачным, что-то массивное плыло по руслу реки, аккурат в той точке, куда летела блесна. Вика попыталась отдёрнуть удилище, но опоздала, и крючок застрял в мишени.

— Сом, килограммов на пятьдесят, — подошедший Воронцов пошутил, оценив натяжение лески. — Выдержит?

— Навряд ли, резать придётся. Блесну жалко, неплохая, я за неё двести рублей отдал.

Но Вика не сдавалась, подтягивая добычу на мелководье.

— На бревно похоже, — Вадик вздохнул. — Эй, погоди, я помогу. Что не сделаешь ради друга и его очень ценной блесны.

Он отобрал у Мишки сапоги, и полез в воду с багром-телескопом, ощупывая перед собой дно.

— Здесь край, — крикнул он, — давай, красавица, тащи потихоньку.

Девушка закусила нижнюю губу, наматывая леску сантиметр за сантиметром, прапорщик вытянул руки, высматривая добычу. Вздрогнул, и выругался матом.

— Что там? — Димка привстал с кресла.

— Лучше вам не видеть. Вика, давай сюда спиннинг, — Вадик перехватил удочку, доставая из кармана телефон. — Дежурный? Это Сомов, да. Кидаю тебе координаты, у меня здесь утопленник, только быстро, держу его на леске. Да не шучу я, трезвый, давай уже. Фотку прислать? Ты не оборзел? Трезвый, сказал же.

Пойманный предмет подплыл достаточно близко, прапорщик примерился, вытянул руку вперёд, цепляя крючком что-то в воде, и потащил на себя. Из воды показался ботинок, носок непонятного цвета, а в них — синюшная человеческая нога.

(11). Сторона 2. 22 апреля, среда. ​

(11). Сторона 2. 22 апреля, среда.

Странно, но среда здесь была нерабочим днём. Точнее говоря, не каждая, а именно эта, мир-симулятор отмечал день рождения Ленина. С утра потоком шли фильмы о вожде мирового пролетариата, как его здесь называли. На улице вывесили красные флаги, и мусора у дома прибавилось — праздновать местные начали ещё во вторник вечером. Но в свой законный выходной я чистить двор не собирался, в этом мире перед трудовым кодексом все были равны, и дворник, и товаровед, и директор завода, и даже капитан КГБ, который наверняка собирался этот день провести с пользой для себя, а не только для своей страны.

— В Подмосковье облачно, на севере возможны дожди, ветер южный, три-семь метров в секунду, — ведущая прогноза погоды бодро улыбалась мне с экрана телевизора. — В южных областях Украины и Молдавии прогнозируются пылевые осадки с повышенным радиационным фоном. Рекомендуемая профилактическая доза ферроцина — по одной таблетке один раз в день.

На лицо ведущей набежало облачко грусти, но тут же рассеялось.

— А сейчас перед вами выступит вокально-инструментальный ансамбль «Машина Времени» с песней об Ильиче…

Я выключил телевизор, и начал собираться. Тренировочные штаны, майка хэбэшная, рабочая куртка — в ней было столько карманов, что для них вещей не хватало. Пакет с шоколадными батончиками и фляга с водой, в магазинах пластиковых бутылок меньше, чем по литру не было, и те полагалось сразу после употребления сдавать в переработку. На руки кожаные перчатки, на ноги польские кеды, к ремню — топорик, на голову строительную каску. Специальные велошлемы продавались в спорттоварах, но от каски отличались в основном ценой, против бесплатного инвентаря дворника — шесть рублей сорок копеек.

Велосипед зашелестел шинами по асфальту, солнце сразу припекло. Вот уже неделю я потихоньку осваивал окрестности, дороги подсохли, и если не заезжать в лес или на поле, а держаться шоссе, можно было посетить рядом лежащие посёлки и даже небольшой городок Кимры, стоящий на Волге. А когда грязь сменится летней засухой, то и в Дубну через лес скатать.

Улица Столетия революции упиралась в бульвар Александра Костерина. Суровый молодой человек в бетонной кожанке смотрел на прохожих сверху вниз с постамента, сжимая в кулаке каменную газету. Я на минуту остановился, чтобы поправить цепь.

— Николай Павлович!

Обернулся, в нескольких метрах от меня стояла доктор Брумель, и не одна, а с каким-то мужиком.

— Здравствуйте, Оксана Леонидовна.

Мужик недобро на меня посмотрел. Низкий лоб, приплюснутый нос, одно ухо изломано, на толстых пальцах — сбитые костяшки.

— Гена, — сказала ему докторша, — сходи, купи мне мороженое.

Гена хмыкнул, побренчал в кармане мелочью, и широкими шагами направился к ближайшему киоску. При ходьбе он