но если чего не спросит, это его проблемы. И ещё, ты ведь, Димон, не дурак, про отца-то и его тёрки с Кириллом в курсе, так вот, забудь, а то впутают, потом не отвяжешься. Ну всё, отбой, дела у меня.

Молодой человек бросил телефон на кровать, пытаясь стащить джинсы. То, что произошло между Нефёдовым-старшим, младшим и Сергеем Куприным, никто кроме них самих не знал. Сергей с Кириллом учились в одном классе и дружили, не только в школе, но и после того, как Куприн из армии вернулся. Бабушка рассказывала, что Нефёдов тогда его водителем взял, но, видимо, не простым, потому что батя Димкин из старого домика хоромины двухэтажные отгрохал, и ездил на Крузаке, потом вместе с этим Крузаком и пропал, машину сгоревшую нашли, а тело — нет. Был в этом Кирилл замешан, не был, следствие не установило, но младший Нефёдов сразу после пропажи сбежал, сначала в Германию, оттуда в Америку, и приезжал сюда, в город, только один раз лет десять назад. А Нефёдов-старший отстегнул солидную сумму в валюте, на которую Димкина мать купила квартиру, где они вместе с отчимом сейчас и жили. Бабка от денег отказалась, плюнула депутату в лицо, и тот утёрся — опять же по её рассказам, потому что Димка тогда только и мог, что в пелёнки гадить да слюнявые пузыри пускать.

В разговорах с матерью эта тема вообще была из разряда табу, один раз Дима попробовал с ней поговорить — лучше бы не пытался, до сих пор крики в ушах стоят. Но на мать он не обижался, что было, то было, и на квартиру не претендовал.

— Дима! — тётя Света вернулась с рынка, и вовсю гремела кастрюлями и сковородами, — ты пока спать не лёг, посмотри, что с холодильником.

Холодильник подтекал, давно надо было его почистить, но всегда находились другие, более важные дела. В этот раз улизнуть не удалось, отчаянно зевая, Димка вытолкнул комок слизи из трубки, съел два пирожка, и завалился на кровать, придавив телефон ногой.

Проснулся он ближе к вечеру, когда уже начало темнеть, отоспался на неделю вперёд, шея от неудобной позы затекла, а на телефоне висели два десятка сообщений и несколько пропущенных звонков. В доме было тихо — на холодильнике висела записка от Светланы Вадимовны, мол, она в гостях, Вика затаилась и даже свет выключила. Хотя нет, в одном из сообщений прислали фотографию, где она сидит на коленях у Вадика, бодрая и весёлая, с бутылкой пива в руках. Друзья предлагали присоединиться. Димка хмыкнул, ехать никуда не хотелось. Он разогрел макароны с котлетами, навалил миску квашенной капусты, уселся за комп, погонял монстров часа полтора. Игралось не очень, рассол пролился на клавиатуру, двигая мышкой, он локтем задел чай, и тот разлился по полу, в общем, не попёрло. Дима собрался было снова лечь спать, но словно что-то в голову ударило — полез в подвал, и вытащил из тайника планшет. Рядом со стеллажами стоял табурет, на него парень и уселся, вставил монету в разъём.

В этот раз кружочек с непонятным символом был активным, более того, он пульсировал, словно требуя, чтобы на него нажали. За иконкой скрывалось целое приложение, с выпадающим меню и вкладками. Парень полюбовался на статистику синхронизаций, там была всего одна запись, зато с датой, временем и уровнем загрузки — 76/59. Что это значит, тут же и расшифровали, именно такой процент от воспоминаний о произошедшем за неделю Димка передал своему альтер эго и получил от него. Неравноценно, и что-то важное могло пропасть.

Здесь же, в приложении, был мессенджер с пустой адресной книгой, неактивные дополнительные услуги и раздел «Страхование». В нём Димке предлагалось купить базовый пакет за 2 тысячи единиц в год на случай, если с обеими оболочками что-то случиться. Слово «обеими» корябнуло взгляд.

— Оболочка, значит?

Димка вывел показатели состояния тел, его собственное оценивалось в 95814 единиц, а тело Соболева в 7740, как было указано — «на текущий момент». Странно, может, память и не вся передалась, но молодой человек помнил, что здоровье Соболева от уколов значительно улучшилось. А по сравнению с начальной стоимостью — наоборот, упала цена у оболочки. Оставалось ждать воскресенья, тогда, если Соболев не потеряет к тому времени память и здоровье окончательно, можно будет разобраться, в чём дело. Молодой человек порылся в настройках, но нигде эти цифры не расшифровывались, зато опций, которые теоретически менялись, было множество. В том числе — частота синхронизации, ползунок свободно ходил от единички до трёхсот, цена тоже менялась, но в обведённом жирной линией прямоугольнике всё равно стояли цифра 7 и число 25. Наверное, это означало — раз в неделю по 25 единиц. И длительность можно было менять, от пятнадцати минут до шести часов, Димка оставил час, если работает, лучше не вмешиваться в настройки.

Баланс всё так же составлял 1575 единиц, их, наверное, можно было на что-нибудь потратить, но с богатством Дима решил разобраться позже. Его больше интересовало мессенджер и возможность, а точнее, невозможность с кем-либо связаться. Он был готов задать вопросы таинственным координаторам, или другим участникам программы, да чего там, подписаться на чей-нибудь канал, но при попытке ввести номер или логин выплывала экранная клавиатура с двадцатью символами — четыре ряда по четыре, и четыре символа по бокам. Произвольный набор знаков ничего не дал, более того, высветилось количество допустимых ошибок — пять, и сообщение, что за шестую с него снимут сто двадцать единиц.

— Где-то я эти закорючки видел.

Димка напряг память, но ничего на ум не приходило. И только когда он вытащил монету, чтобы убрать планшет на место, понял — вот же они, три штуки, прямо на ней. Молодой человек сбегал за телефоном, и попытался сфотографировать экран планшета, но ничего не получилось, на снимке вместо экрана появлялся чёрный прямоугольник. Пришлось взять лист бумаги, ручку, и зарисовать клавиатуру, а заодно и закорючки с монеты. И баланс из приложения, он и цифры на монете наверняка совпадали.

(13). Сторона 2. 25 апреля, суббота

(13). Сторона 2. 25 апреля, суббота.

— Очнулись, Николай Павлович?

Голос был мне не знаком. Я приоткрыл правый глаз и никого не увидел. Потом то же самое проделал с левым — прямо по центру маячило чьё-то лицо, а за ним капитана Запольского разглядел.

Обстановка в этот раз была поприличнее, вместо каталки — кровать с подлокотниками и наклонной спинкой, люминисцентные светильники прозекторской