Хоть бы принцесса этого не заметила! В Рождество, когда все переворачивается с ног на голову, и произошло то, чего графиня боялась. Однако тревожило ее не только поведение Изабеллы.

– А теперь отойдите дальше друг от друга!

Опять этот отвратительный шутник!

Эту команду Сесилия выполнила с большим удовольствием.

Марк же остался стоять на месте и смотреть на нее во все глаза. О чем он думает? О ней?

Он дышал так тяжело, будто несколько часов скакал верхом.

– Простите, – пролепетала Сесилия.

– Я не должен был… – Марк покачал головой. – Вы что-то хотели сказать? Какую-то тайну хотели мне раскрыть? До того, как шут изменил игру.

«Я мечтала, чтобы вы меня поцеловали». Не могла же она сказать такое!

– Я ненавижу охоту. Особенно на кабана.

– Почему? – Лицо Марка выразило удивление.

Вдаваться в подробности было больно и неприятно.

– А почему вы ненавидите пастернак?

Вопрос остался без ответа. Де Марсель пожал плечами и, отвернувшись, стал оглядывать зал.

Все вокруг пришло в движение, люди бегали и кружились, радуясь образовавшемуся хаосу.

Сесилия нашла взглядом Изабеллу и Ангеррана. Лица их раскраснелись, оба выглядели возбужденными и немного смущенными. Глаза Изабеллы сияли так, как никогда раньше. По крайней мере, Сесилия прежде ее такой не знала. Неужели они с Марком выглядят так же? Если принцесса и де Куси сейчас повернутся к ним, то увидят то, что ни в коем случае не должны.

Когда Марк поцеловал ее, мысли о долге и чести в одну секунду вылетели из головы.

Она позволила себе слабость, но пора забыть об этой глупой игре, придуманной Изабеллой для рождественских развлечений. Или все не так? Не для нее, разумеется, а для Изабеллы.

Необходимо немедленно взять себя в руки. Такой человек, как де Марсель, не остановится после любезностей, танцев и поцелуя. Он может пожелать взять то, что она может подарить только супругу в первую брачную ночь.

У Марка было такое чувство, что противник неожиданно выбил его из седла. Всего минуту назад, держа в объятиях леди Сесилию, он был уверен, что в целом мире для него существует лишь одна женщина. Опасно позволять себе такие чувства, особенно с графиней.

Нельзя забывать, что он находится здесь только ради друга и обязан отвлекать леди Сесилию, а не увлекаться ею всерьез.

– И куда положила свою руку принцесса? – сдавленно спросил он, внимательно разглядывая Изабеллу и Ангеррана, силясь понять, что же между ними произошло. Подобные мысли очень кстати, они позволяют забыть о своих желаниях.

– Меня больше волнует, – произнесла с укором Сесилия, – куда положил руку герцог де Куси.

Она опять стала прежней. Какой была, когда они еще ненавидели друг друга. Когда старались избегать прикосновений, когда невозможно было представить, что он прильнет к ее губам.

Марк перевел дыхание и сжал зубы, словно стараясь таким образом защититься.

– Мы пикируемся друг с другом, стараемся защитить их честь, а они делают что пожелают, наверное, еще и смеются над нами.

Леди Сесилия натянуто улыбнулась:

– Простите меня. Я не всегда столь жестока.

– Не верьте ей. – За спиной его встала принцесса, следом за ней подошел Ангерран. – Ее язык достаточно остер, чтобы проткнуть щит рыцаря. Насколько я помню, впервые она обратила на вас внимание на турнире и сказала, что была бы рада увидеть вас упавшим в грязь.

Марк вспомнил начало турнира.

– Жаль, что разочаровал графиню.

На лице Сесилии опять появилось высокомерно-презрительное выражение. Похоже, в душе этой девушки бушуют страсти. Легче справиться с ее ненавистью, чем с редкими проявлениями симпатии.

Марк мельком взглянул на друга, надеясь, что тот улыбнется ему, даст знак, что все идет по плану, однако тот смотрел только на Изабеллу.

– На следующей неделе, – продолжала та, – нам предстоит спеть на ужине.

– Что это значит, миледи? – спросил Марк.

– Каждому гостю надо будет что-то сделать, чтобы развлечь придворных, – объяснила Сесилия.

Изабелла весело рассмеялась:

– Впереди три недели развлечений. Каждый должен принять участие. Подходит все: песня, танец, а также любое другое действие.

Де Марсель не был человеком светским, предпочитал одиночество и редко появлялся в обществе. А теперь из него решили сделать шута, что было ему решительно не по душе. Он рыцарь, воин, а не странствующий менестрель.

Изабелла одарила очаровательной улыбкой Ангеррана:

– Я знаю, вы чудесно поете. – И повернулась к Марку: – А вы чем нас удивите?

– Верно, – поддержала графиня. – Какими вы обладаете талантами, помимо владения мечом?

Да, она остра на язык. Тон изменился и стал таким же, как в момент, когда она назвала его злейшим врагом. Подобное поведение его отрезвило.

– Петь я предоставлю другим, – произнес он и нахмурился.

– И мы тебе за это благодарны, – усмехнулся Ангерран. – У него голос как у лягушки.

Марк де Марсель, не боявшийся встречи с врагом, стрел и острых мечей, пожалел, что покинул Лондон и отправился поддержать друга. Лучше бы он сейчас сидел в холодной башне и жевал жесткое мясо.

Изабелла рассмеялась с ехидной жестокостью, свойственной особам королевской крови.

– Уверена, вы что-нибудь придумаете.

Сесилия оглядела его с ног до головы и прищурилась:

– Может, нарядитесь кем-то?

Что? Они надеются сделать из него ряженого в маске? Что может быть унизительнее для рыцаря! Он открыл рот, чтобы возмутиться, но ощутил, как кто-то сжал его руку – Сесилия просила его промолчать.

Леди Изабелла захлопала в ладоши:

– Чудесно! Папе очень понравится. Помнишь тот год, Сесилия, когда король и твой отец пришли в рясах монахов? Даже матушка не узнала отца, а когда все поняла, здорово отругала!

А он и не предполагал, что семья графини так близка с королем. Тот настолько доверял графу, что сделал товарищем в таком чудачестве…

Лицо Сесилии помрачнело. Изабелла перевела взгляд на де Куси.

– О да, – закивал тот, – переодевание – отличная идея. Какой выберешь образ, Марк?

– Пусть это будет сюрпризом, – ответила Сесилия. – Но предупреждаю, я не смогу превратить этого мужчину в монаха.

Она легкомысленно рассмеялась.

Изабелла вскинула бровь и в упор посмотрела на Марка:

– Графиня уверяла, что ей не нравятся блондины. Видимо, изменила мнение.