Снова застучали бревна под колесами.

– Корынь проезжаем, – сообщил Пехтин. – Речушка здесь такая. Весной разливается, все в округе затапливает. От нее экскаваторы и роют каналы к вырубленным лесам. Эх, грехи наши тяжкие.

Алексей не удержался, снова подтянулся к окну. Равнины с островками кустарника сменяли осиновые и сосновые леса. В них не было ничего живописного. Природа отмирала, готовилась к зиме. Ветер трепал голые ветки.

Потянулась вереница холмов, поблескивающих проплешинами красной глины. Карликовый поселок, опоясанный забором, какой-то цыганский самострой. Снова малосимпатичные леса, болота в низинах. В стороне блеснула речка. Видимо, Корынь давала крюк.

В низине показался забор. Мощный, бревенчатый, он навевал ассоциации с американским фортом прошлых веков, какими их показывают в кино.

Заскрежетали ворота, грузовик въехал внутрь. Пехтин как-то судорожно сглотнул и быстро перекрестился. Гоняйло трясся от страха.

«Странно, – подумал Алексей. – По мысли Былинского, я должен находиться вовсе не здесь».

Отвалился задний борт, раскрылись створки. Выросла фигура охранника в мышином камуфляже. Простоватую прыщавую физиономию украшали пышные усы, которые он недавно ухитрился подпалить.

– И что, шарами будем лупать или сойдем-таки? – заявил он. – Выходим, господа, не стесняемся. Здесь все свои. Добро пожаловать в ваш новый дом. Да резче, суки! – взревел он, делая страшные глаза. – Прыткости не хватает? Так будем тренироваться!

Пассажиры торопливо полезли наружу, спрыгивали, втягивали головы в плечи. На лицах охранников, окруживших их, четко обозначилось желание размяться, заодно кровь погонять, а то прохладно что-то. Гоняйло, у которого штанина зацепилась за щепу в борту, мигом получил по затылку.

Алексей, к собственному удивлению, самостоятельно спрыгнул на землю, хотя ему и пришлось вцепиться в борт. Голова закружилась.

– Правое плечо вперед, шагом марш! – лихо скомандовал усатый тип, похоже, не так давно оставивший службу в армии. – На крыльцо по одному, руки за головы!

Алексей ковылял последним. Деревянное тело плохо слушалось, ноги не гнулись. Он украдкой озирался.

Просторный двор, две пустые бортовые машины, дощатые строения. Обширную территорию окружал забор в полтора человеческих роста. Собак не видно, караульных вышек тоже. Но над гребнем забора тянулись извивы колючей проволоки, доходчиво намекающие, что объект, как ни крути, режимный.

Прямо по курсу возвышалось двухэтажное строение с двускатной крышей. Веранда с перилами и опорными столбами. Алексей сообразил, что здесь располагалась администрация. Позади жилой барак, вытянутый, приземистый. С пустыря просматривалась только часть этого строения с зарешеченными окнами.

Справа у забора, в глубине – бревенчатый колодец. Там возились мужчины в грязных фуфайках, наполняли водой пластиковые баки.

Слева от крыльца стояла – Алексей не поверил своим глазам – полицейская машина. Вполне еще бодрый, характерно окрашенный «Ситроен». Рядом с ним курили два державных стража порядка и равнодушно наблюдали, как конвой гонит новичков к бараку. Они не видели в происходящем ничего необычного или противозаконного. В открытой машине попискивала рация.

Слева, напротив барака, уходящего вдаль, тянулась жалкая кустарниковая аллея. Там же стояла наполовину открытая постройка с плоской крышей, что-то вроде коллективной умывалки. Еще левее Алексей увидел длинный сарай.

На этом предварительное знакомство с курортом закончилось. Арестантов загнали в здание. Не били, но над душой висели грозно. Просторный холл, обшитый досками, справа коридор, напротив у стены – длинная колченогая лавка, вполне пригодная для коллективного повешения.

– Все сели! – пролаял усатый дядька.

В помещении, по крайней мере, было тепло. Арестанты сидели в ряд, опустив головы. Шевелиться никому не хотелось.

Холод отпускал, расслаблялись члены. В оттаявшее туловище Алексея возвращалась боль. Но ее можно было терпеть.

«А как же право на адвоката, на один телефонный звонок? – подумал он. – Бежать? Прямо сейчас? В ближайшее время? Нет, от этой благородной мысли придется отказаться. Я не смогу, сил не хватит, поймают. Да и куда бежать? На многие версты кругом незаконные янтарные промыслы, местность равнинная. Нельзя спешить. Надо присмотреться, терпеть, выждать, а главное – ничем не выделяться. Я тормоз, у меня замедленная реакция и проблемы с головой».

Автоматчики расположились у окна, вели беседу. Публика явно бывалая, но не из сиделых. Недавние менты, военные, тюремные надзиратели. Вся компания была неплохо откормлена. На зарплату, видимо, ребята не жаловались. Их щеки лоснились в тех местах, куда не добралась щетина.

Одеты основательно. Такие теплые куртки выдают охранникам в частных предприятиях. Ватные штаны болотного цвета, армейские ботинки на массивной подошве. Утепленные кепи.

Пистолеты-пулеметы на ремнях, которые они небрежно перекидывали через плечо. Алексей всмотрелся – чешские «Скорпионы», предельно компактные, относительно скорострельные, с коробчатыми магазинами на двадцать патронов.

Обладатель кустистых бровей что-то энергично внушал коллегам. Те сперва посмеивались, потом заржали.

Послышались шаги, в холл вошли двое мужчин. Автоматчики враз подобрались, поскучнели. Парочка приблизилась, уставилась на арестантов.

Один из них, рослый тип без амуниции и оружия, был в защитном облачении. Оно сидело на нем как влитое, хотя вряд ли имело глубокий смысл. С тем же успехом он мог надеть элегантную кожаную куртку. Холеный, гладко выбритый, с упругим седоватым ежиком. Возраст не читался. Ему с равным успехом могло быть и сорок, и пятьдесят. В глазах мужчины поблескивал иронический огонек.

Без всякого сомнения, главнее его был лишь Бог. Не только в лагере, но и на всей прилегающей территории. Он стоял, высокомерно задрав подбородок, расставив ноги, заложив руки за спину. Не хватало стека, ударяющего по голенищу, и эсэсовской фуражки.

Второй тип на его фоне смотрелся бледно. Приземистый, с какой-то недоразвитой шершавой физиономией, в которую Создатель забыл внести симметрию.

– Блестяще, – прокомментировал рослый господин. – Не работники, а выставочные образцы. Особенно вот этот. – Он с усмешкой уставился на Алексея.

Гоняйло как-то вдруг задергался, поднялся, застыл как свечка. Все правильно, надо вставать при появлении старшего. Пехтин немного подумал, закряхтел и тоже встал.

– А тебе, сука, особое приглашение? – прошипел, проглатывая букву «Г», субъект с шершавой физиономией.

Рослый мужчина помалкивал. Из глаз его сочился ядовитый сарказм.

Алексей поднялся. Он не был идиотом.

– Вот и славно, – сказал высокий человек и снова уставился на Алексея.

Голос этого господина был знаком арестанту. Именно он прошлой ночью заставил кого-то уступить ему Корнилова на какое-то время.