Я лежал неподвижно, морду положил на лапы, глаза закрыл, мне достаточно и запахов, чтобы видеть ее всю со всеми страхами, надеждами, жаждой выжить, уцелеть, не сдаваться и, если получится, победить.

Мышцы ноют от усталости, которую никак не назовешь сладкой, чуточку переборщил я с размерами. Пожалуй, во время следующего вылета сброшу пару сот фунтов…

Я начал дремать, когда ноздрей коснулся сладковатый запах. Глаза сами приоткрылись, женщина у костра деловито переворачивает на вертеле тушку. Ободранная и выпотрошенная коза выглядит не крупнее зайца, бока уже подрумянились, но внутри мясо не прожарено, потому и сгребает уголья в кучу, чтобы жару побольше.

Отдельно на прутиках подрумяниваются небольшие ломтики с самых лакомых частей.

Я прорычал:

— Неплохо…

Она вздрогнула, напряглась.

— Проснулся? Ты спи, спи, ящерица.

— А ты мне горло перережешь? — спросил я, она напряглась, похоже, я угадал, потому распахнул пасть и захохотал: — Глупенькая, я пошутил… Меня зарезать невозможно. Моя смерть отделена от тела.

Она удивилась:

— Как это может быть?

Я прорычал лениво:

— Бессмертным быть нельзя. Но можно свое уязвимое место отделить от себя. Я, например, держу его вот в том камне…

Она проследила за моим указующим когтем, грустно улыбнулась.

— Ну да, ну да. Я, чтобы тебя обмануть, должна украсить тот камень цветами и гирляндами, чтобы ты поверил, что я поверила. На самом же деле твоя смерть находится на дальнем диком острове в море, где спрятана в сундук, а тот на дереве…

Я сказал с уважением:

— Умная девочка. Откуда ты это знаешь? Впрочем, неважно. Главное, чтобы не делала глупостей. А то твоя неудачная попытка меня зарезать разбудит во мне зверя, и я тебя сожру на месте. С туфлями… Как хорошо пахнет! Похоже, у твоих родителей не так уж много слуг?

Она сразу ощетинилась, лицо напряглось.

— Мой отец умрет с горя!

— Он сам тебя отдал, — напомнил я.

— Его заставили, — сказала она с заблестевшими глазами. — Сказали, что он нарушил закон, взяв с собой в переход через пустыню женщину. И хотя он брал меня с собой и раньше, но тогда ты не попадался на дороге, мерзкий монстр!.. А сейчас все решили, что ты послан в наказание за попрание святых законов…

— Каких именно?

Она отмахнулась.

— Всегда можно что-то найти, если нужно.

— Как тебя зовут? — спросил я.

Она вздрогнула, спросила настороженно:

— А тебе зачем?

Я прорычал угрожающе:

— Женщина, откуда в тебе столько вопросов? Имена почему придуманы такими вот умными, как я, драконами? Для удобства. Раз уж я тебя не съем… сегодня, то лучше тебя называть как-то иначе, чем «Эй ты!».

Она проговорила неуверенно:

— Мириам.

— Настоящее имя? — спросил я.

Она огрызнулась:

— А почему нет?

— Да как-то боишься его называть, — заметил я. — Воровка, наверное?.. Тебя не ищут за кражу нижнего белья короля?

Она переспросила:

— Что такое нижнее белье?

Я махнул лапой, когти скрежетнули по полу, оставляя мелкие искорки.

— Господи, опять вопрос… Ладно, пусть будет Мириам. Все-таки лучше, чем «Эй ты!» и «Женщина!». Вообще-то даже хорошее имя. Древнее и красивое. Ты лопай, лопай!.. Откармливайся. Я худых не люблю. Мы все любим полненьких, хоть на худых и оглядываемся. Ты где вообще-то живешь?

Она снова непонятно почему насторожилась, подобралась, на лице четко проступила враждебность.

— А тебе зачем?

Я шумно вздохнул, по пещере прокатился ветер, а угли из костра разметало по пещере. Мириам сперва отшатнулась в испуге, но когда поняла, что я еще не нападаю, кинулась сгребать угли обратно в кучу, словно вот сейчас вся каменная пещера вспыхнет жарким огнем, и мы все сгорим в жутких корчах и с жалобными криками.

— Женщина, — сказал я со скукой, — ты точно не скрываешься за кражу или другие непотребные, судя по твоему виду, деяния?

— Нет…

— Тогда почему такие вопросы?

— В Иглеазе, — ответила она.

— Это где?

Она махнула рукой:

— В той стороне. Маленький такой городок, даже не городок, а так, поселение, зато на перекрестке дорог перед Большой Пустыней.

Я кивнул, в следующий полет посмотрю, где этот Иглеаз. Относить эту отважную дочь степей придется глубокой ночью. Правда, есть небольшая, но серьезная загвоздка…

Мириам спросила внезапно:

— А у тебя есть имя?

— Имя? — удивился я. — Есть… А зачем тебе?

— А как к тебе обращаться? Просто дракон? Или ящерица? Рептиль?..

Я подумал, кивнул:

— Да, конечно. Зови меня Шумилом. Это… подходит.

Она чуточку улыбнулась.

— Ну вот и хорошо. Шумил — вполне для крупного рептиля. Итак, Шумил, что ты планируешь дальше?

Я подумал, почесал голову.

— Ну, раз мы с тобой договорились пока не есть тебя…

— …а сперва откормить, — подхватила она, видя, что я запнулся, — вы, рептилии, как и все мужчины, предпочитаете упитанных, хоть и засматриваетесь на худеньких, то ты будешь мне носить много хорошей еды…

— …пока ты не сбежишь, — прервал я. — Думаешь, не понимаю? Нет уж, никуда ты не сбежишь… Даже если бы могла.

Она вскинула голову и посмотрела мне в страшные глаза прямо и с вызовом.

— Почему?

— Люди побоятся тебя принять обратно, — сказал я. — Логика проста: лучше отдать тебя одну, чем следом явится разгневанный дракон и сожрет всех, а остальных просто убьет, разорвет, сожжет…

Она слабо пискнула:

— Разве ты обманут? Ты сам меня не съел.

— Сразу, — уточнил я. — Не съел сразу. Но вообще мы договорились съесть тебя чуть позже. Откормленную. А если сбежишь, люди испугаются, что дракон явится мстить.

Она помолчала, затем я услышал тяжелый вздох.

— Гадкая ты рептилия… но людей знаешь. Они такие. Схватят, свяжут и снова отдадут тебе. На муки.

— Какие муки? — возразил я. — Я тебя сразу же и съем. Даже худую.

— Подавишься, — буркнула она.

— Проверим? — предложил я.

В ответ она швырнула через щель в меня увесистым камнем.

— Сильная женщина, — сказал я с одобрением.

— А ты гад чешуйчатый!