Ресторан назывался «Королевский двор». Прежде — в пятнадцатом — семнадцатом веках — на месте города, как гласит легенда, находилась небольшая деревенька с постоялым двором, где будто бы останавливался какой-то король. Что он делал в России, народная молва об этом умалчивает — может, воевать приходил. Скорее всего, так оно и было, потому что на Русь-Московию-Россию кто только не зарился; почти все европейские монархи пытались откусить лакомый кусок богатой территории, да только зубы на нем ломали.

Как бы там ни было, но легенда благополучно дожила до наших дней, пока местный предприниматель не увековечил ее в названии ресторана. Мало того, он даже поставил перед своим заведением бронзовую статую безвестного короля с длинным рыцарским мечом в руках, который в своих латах и диковинного вида шлеме больше смахивал на кондотьера[39], нежели на коронованную особу.

Но как бы там ни было, а кормили в «Королевском дворе» отменно, и главное — недорого. Поэтому там собиралась городская богема и практически не было проституток — что возьмешь с бедного художника?

Глеба встретили, как дорогого гостя. Он и впрямь был в «Королевском дворе» завсегдатаем. Мало того, Тихомиров-младший прослыл еще и другом хозяина ресторана (что было не совсем так), поэтому относились к нему весьма предупредительное и никто из официантов его не обсчитывал. (Правда, на чаевые Глеб не скупился.)

Что касается ресторатора, то Глеб консультировал его по части антиквариата. Хорошо обеспеченному хозяину «Королевского двора» некуда было девать лишние деньги, и он вкладывал их в произведения искусства, скупая старинное серебро и фарфор.

Глеб сел за свой любимый столик возле декоративного розового дерева, занимавшего весь угол почти до самого потолка. Маленькие розочки среди лакированной зелени листьев цвели все лето и осень, до морозов, источая приятный аромат. На столике всегда стояла табличка «Заказано». Конечно же, его придерживали не для Тихомирова-младшего, а так, на всякий случай. Обычно табличку со стола снимали ближе к одиннадцати вечера, потому что в такое время солидные клиенты уже не появлялись.

— Вы один? — не без задней мысли спросил официант, которого звали Стас.

— Да. Только никаких подсадок! Я хочу поужинать в спокойной обстановке.

— Без вопросов… — сказал Стас и побежал выполнять заказ.

Все столы в «Королевском дворе» были массивными, изготовленными из дуба. Дизайн ресторана был выполнен в стиле средневекового замка, окна заменяли витражи, а посреди зала стояла огромная жаровня, где готовили прямо на глазах у клиента мясо, рыбу, птицу — по его выбору. Но главным коньком «Королевского двора» был великолепный глинтвейн, который готовился по старинному рецепту. Люди от него не дурели, как от водки, особенно паленой, а приятно хмелели. При этом даже записные бузотеры становились добрыми и кроткими.

Когда Глеб заканчивал разбираться с большой форелью, которую повара при нем выловили из аквариума и зажарили, к столу подошел официант Стас. В руках он держал лишь пустой поднос.

— Кгм!.. — прокашлялся официант в кулак и замялся, изображая из себя большого скромника.

— Грузи, — милостиво разрешил немного захмелевший Глеб, который сразу понял, о чем пойдет речь.

— Там один молодой человек, — Стас указал на входную дверь, — утверждает, что вы будете очень рады его компании.

— Как его зовут?

— Насчет имени не знаю, а кличут его Жук. По крайне мере, так он сказал.

— Жук, говоришь? Ну, ежели он настаивает, что я буду безмерно рад лицезреть его мордуленцию, то зови.

Жук — это было прозвище одного из «коллег» Глеба. Вообще-то, его звали Антон Жучихин, а кликали Железный Жук. Свой псевдоним он получил за уникальную способность пролазить сквозь такие маленькие отверстия и щели, что другие «черные» археологи диву давались.

Но и это еще не все. Жучихин-Жук мог зарываться в землю с невероятной скоростью. У него была немецкая саперная лопатка, лезвие которой он хитро изогнул. Благодаря этому усовершенствованию своего рабочего «агрегата» Жук делал прямые и наклонные ходы, как медведка, выталкивая землю наружу сильными, как пружины, ногами. Кроме того, он мог очень долго находиться в замкнутом пространстве, каким-то непостижимым образом регулируя потребление кислорода своими легкими.

— Привет, наука! — поздоровался Жук с Тихомировым-младшим, сжав ему ладонь, словно тисками. — Я тебя не стесню? — спросил он с улыбкой, усаживаясь за стол.

— Если не будешь много балаболить, то нет, не стеснишь.

— Я буду нем, как печка, — манерно ответил Жук словами одного киношного героя. — Половой! — позвал он Стаса. — Ведро глинтвейна и чего-нибудь пожрать. Рыбу? У нас что сейчас, Великий пост? Нет? Тогда тащи мне хорошо прожаренный бараний бочок. Да только смотри, чтобы это был молодой барашек, а не ветеран, который помер естественной смертью! И зелень давай.

Официант убежал выполнять заказ. Жук критическим взглядом окинул стол и потянулся за бутылкой, в которой осталось не более ста граммов коньяка.

— Можно?.. — спросил он Глеба.

— Нужно, — ответил тот.

— Тады ой… — Жук вылил остатки коньяка в бокал и молвил: — Ну, чтоб всегда… Твое здоровье.

Он выпил, закурил и пристально посмотрел на Глеба.

— Ты чего такой смурной? — спросил Жук. — Неужто женился?

— Чур тебя! Не заставляй меня плевать через левое плечо. Кругом люди.

— Значит, какая-то другая причина… Что ж, попробую еще раз проявить свой провидческий дар. Похоже, в этом сезоне у тебя с «полем» вышел полный абзац. Я прав?

— Прав.

— Тогда мы с тобой кореша. Такого провала, как в этом году, у меня еще не было. Мало того, я едва не попал в ментовку. Хорошо, бабки были, откупился. Короче говоря, пошел по шерсть, а вернулся стриженный.

— Где копал? Если, конечно, не секрет.

— Секрет. Но тебе скажу, потому как знаю, что ты своим дорогу не перебегаешь. На Симкином погосте.

— Круто… Не боялся? Про Симкин погост идет дурная слава…

— А мне по барабану. Я не суеверный. Плохо лишь одно — какая-то сволочь из местных ментам стучит. Нынче это просто — купил мобилу и звони, куда хошь. Раньше менты в те места и носа не казали, а теперь ездят, как на работу. Много там нашего брата паслось, ты знаешь. А сейчас только самые смелые копают. И то по краям, где поближе к лесу. Чтобы в случае чего когти побыстрее рвануть. Но таких орлов единицы.