Вот та основа, на которой временные победители европейского континента силятся построить то, что они называют новым порядком. Именно поэтому в данной войне речь идет о жизни или смерти западной цивилизации. Тенденция эта тем более чревата опасностями, что она в свою очередь является результатом общей эволюции.

Приходится, действительно, согласиться с тем, что в современную эпоху изменения жизненных условий в связи с прогрессом техники, растущее объединение людских масс и, как следствие этого, колоссальная коллективная нивелировка людей причиняют ущерб свободе отдельной личности. С тех пор как труд людей, их досуг, обмен мыслями между ними, отстаивание ими своих интересов неизменно происходят в коллективе; с тех пор как их жилища, их одежда, их пища свелись к какому-то единому типу; с тех пор как все люди в одно и то же время читают одно и то же в одних и тех же газетах, смотрят на всех экранах мира одни и те же фильмы, одновременно слушают по радио одну и ту же информацию, одни и те же комментарии, одну и ту же музыку; с тех пор как мужчины и женщины, мало чем отличающиеся друг от друга по своему образованию, по своим заботам, по своей осведомленности, почти одинаково одетые и в равной мере спешащие, одновременно и с помощью одинаковых транспортных средств отправляются работать, есть, развлекаться или отдыхать на одинаковые предприятия, в одинаковые конторы, рестораны и столовые, в одни и те же зрительные залы и здания, на одинаковые стадионы и корты, — с тех пор человеческая индивидуальность, личное «Я», свобода выбора теряют былое значение. Таким образом, происходит нечто вроде всеобщей механизации, в условиях которой отдельная личность может оказаться окончательно раздавленной, если не будут приложены огромные усилия для ее охраны, тем более что массы не только не испытывают отвращения к подобному единообразию, но, напротив, всячески ему содействуют и приобретают к нему вкус. Люди, принадлежащие к моему поколению, прожили достаточно долго и были свидетелями того, как существование человека в составе какого-то конгломерата не только вызывалось для него необходимостью, но даже начинало постепенно доставлять ему удовольствие. Носить одинаковую форму, маршировать в ногу, петь хором, отдавать честь одинаковым жестом, волноваться вместе со всеми при виде зрелища, устраиваемого для своего же удовольствия толпой, к которой ты сам принадлежишь, — все это становится своего рода потребностью наших современников.

Но именно в этих новых тенденциях диктаторы искали и находили успехи своим доктринам и обрядам. Конечно, прежде всего они добились успеха среди тех народов, которые, надеясь установить свое господство над другими, принялись с энтузиазмом строить гнездо термитов. Однако не следует скрывать от себя, что сам процесс исторического развития создает исключительно благоприятные условия для так называемого нового порядка, а для его поборников — источник постоянного соблазна.

Сколь полной ни будет победа, которую в один прекрасный день одержат армии, флоты и авиация демократических наций, сколь умелой и дальновидной ни окажется в дальнейшем их политика по отношению к тем, кто и на этот раз потерпит поражение, ничто не сможет помешать возрождению еще более страшной, чем когда-либо угрозы, ничто не сможет гарантировать мира, ничто не спасет существующего порядка вещей, если в условиях эволюции современного общества в результате технического прогресса лагерю освобождения не удастся создать такой порядок, который прославлял бы и гарантировал бы свободу, безопасность и достоинство личности, причем в такой степени, чтобы этот порядок представлялся человеку более привлекательным, чем любые преимущества, связанные с его уничтожением. Иного средства обеспечить окончательное торжество духа над материей не существует. А ведь в конечном счете именно об этом и идет речь. Но можно ли представить себе подобную борьбу за духовное, социальное, моральное, а также и политическое обновление мира при наличии раскола между двумя нашими народами?

На протяжении столетий Франция и Англия являются очагами и поборниками человеческой свободы. Свобода погибнет, если оба эти очага не сольются и если ее поборники не объединят своих усилий. Разве не лучше будет собрать воедино все силы ума и воли, которые так долго раздельно тратились вашей и моей страной ради защиты общего дела, дела западной цивилизации, когда в борьбе против нашего идеала враги его действуют сообща? Между тем исполненное воодушевления, искреннее сотрудничество ума и воли всех тех, кто как в Англии, так и во Франции стремится к одному и тому же светлому идеалу, отныне немыслимо без соглашения между двумя нашими народами.

Я должен извиниться зато, что так долго занимал ваше внимание подобными соображениями. Но избранная молодежь, к которой принадлежат мои слушатели, знает, что руководят миром идеи. Вот почему я и счел целесообразным изложить перед вами свои идеи. Задумавшись над ними, вы, может быть, согласитесь со мной, что, для того чтобы охватить всю совокупность страшных и ежедневно совершающихся событий этой величайшей в истории войны и чтобы извлечь из них необходимые уроки, без чего она оказалась бы напрасной, выиграй мы хоть двадцать сражений, — для этого необходимо посмотреть в корень вещей.

Вспомните поэта, который обращается к поселянину, подымающемуся по обрывистому склону:

Спирс, по-видимому, будет вести свою линию обструкции и шантажа до конца. Так, сегодня утром, накануне провозглашения независимости Ливана, он высказал по нашему адресу две угрозы на тот случай, если я не соглашусь внести в текст декларации изменения, которые он требует в соответствии с инструкциями английского министерства иностранных дел, по его утверждению якобы не отмененными. Спирс угрожает, что:

1) Последует английская нота с оговорками по поводу формулировок, в которых мы провозглашаем независимость Ливана.

2) Ни один английский представитель не будет присутствовать на церемониях, связанных с провозглашением независимости.

Я понимаю, что такая позиция может быть просто блефом, но уверен, что Спирс, раздосадованный необходимостью пойти на уступку в отношении первоначально занятой им позиции, может дойти до открытой демонстрации несогласия Великобритании. Это нанесло бы очень серьезный удар нашему положению в Ливане и в странах Леванта в целом. Элементы, которые мы должны были отстранить и которые оказались разочарованными нашими действиями, направленными на создание справедливого, с нашей точки зрения, режима, воспрянули бы духом, возлагая свои надежды на разногласия между двумя державами.

Именно этого я и хотел избежать, и поэтому, несмотря на категорический характер ваших указаний, я счел необходимым заставить Спирса отказаться от своей непримиримой позиции тем, что согласился внести две редакционные поправки второстепенного значения.

Господин генеральный секретарь!