действия вполне правомерны, поскольку салфетки наверняка не имели никакого отношения к убийству. Мисс Тритт определенно не убивала Вэла Кэрью.

– И все же вы нарушили закон, приняв решение, которое является прерогативой полиции. Вы сказали, что сунули салфетки в карман?

– Да.

– В какой конкретно?

Кранц положил руку на правое бедро:

– В этот. В боковой карман брюк.

– Вы уверены?

– Конечно уверен. – Кранц удивленно поднял брови. – Инспектор, те минуты навсегда врезались мне в память.

– Угу. Кто бы сомневался. Два дня назад вы сказали мисс Тритт, что те самые косметические салфетки «Пасилекс» до сих пор у вас. Он и сейчас у вас?

– Конечно, но у меня нет их с собой, – улыбнулся Кранц.

– А где они?

– У меня дома.

– Где именно? Видите ли, мистер Кранц, мне нужны эти салфетки. Являются они уликой или нет, мне в любом случае не нравится, когда подобные вещи валяются где ни попадя. Я предпочитаю, чтобы они были у меня. Вы их отдадите?

– Не хотелось бы.

– А почему нет?

– Ну как вам сказать… Мне по-прежнему не хочется, чтобы мисс Тритт была замешана…

– Она уже и так увязла по уши. И если «Пасилекс» окажется у меня, хуже, чем есть, точно не будет. Мы, конечно, можем прийти к вам с ордером на обыск. Но зачем вынуждать нас идти на крайности? Где именно они хранятся у вас дома?

– Я… – Кранц замолчал, затем пожал плечами. – У меня в спальне. Там есть маленький сейф.

– Премного благодарен. А теперь давайте на минутку вернемся назад. Вы сказали, что там, в гробнице, положили салфетки в боковой карман брюк. Все верно?

– Да.

– Вы положили их туда, когда увидели Байсе. Так?

– Да.

– Чуть позже вернулся Гай. А вскоре после этого, в самом начале девятого, прибыла полиция. Правильно?

– Да.

– С момента появления Байсе и до приезда полиции вы хоть раз выходили из гробницы?

– Выходил ли я из гробницы?

– Я имею в виду, покидали ли вы гробницу. Выходили ли вы наружу? – кивнул Кремер.

– Нет.

– Может, вы выходили оттуда, пока там находилась полиция?

Кранц нахмурился и медленно поднял голову:

– Ну… со временем я, конечно…

– Угу, я знаю. Около девяти утра вы с Гаем Кэрью отправились в дом в сопровождении капитана Госса. Я спрашиваю, покидали ли вы гробницу начиная с момента прибытия первых копов и кончая тем временем, когда вы ушли оттуда вместе с Гаем Кэрью и капитаном Госсом? Впрочем, я знаю, что вы не выходили оттуда. Я читал отчеты и знаю их наизусть.

– Тогда какого черта вы меня спрашиваете?!

– Потому что хочу проверить факты. Так да или нет?

– Нет.

– И когда вы покинули гробницу с Гаем Кэрью и капитаном Госсом, салфетки по-прежнему были в кармане ваших брюк?

Лео Кранц не ответил. С ним явно творилось неладное. Кровь отхлынула от его лица, губы беззвучно шевелились, ногти впились в бедра.

Тем временем Кремер неумолимо продолжал:

– Итак, они все время нетронутые лежали там, да?

Кранц побелел и открыл рот, потеряв дар речи. Порция Тритт вскочила с места и, шагнув к нему, уставилась на него расширившимися от ужаса глазами. Все взгляды устремились на Кранца. Сержант Берк поспешно отошел от стены.

Кремер спросил напряженным голосом:

– Ну как, поняли наконец? Долго же до вас доходило! Но вы наконец поняли, да?

В разговор вмешался окружной прокурор.

– Что, черт возьми, он должен был понять?! – раздраженно спросил Скиннер.

– Много чего, – мрачно проронил Кремер. – Как говорит индеец, много правды. Кранц не мог найти «Пасилекс», когда Гай Кэрью оставил его одного в гробнице, положить салфетки в карман и оставить их там, поскольку, когда прибыли копы, его обыскали, причем обыскали очень тщательно. Кранц мог взять салфетки лишь гораздо раньше, что он действительно и сделал, а именно тогда, когда проник в гробницу на рассвете и убил Вэла Кэрью!

Порция Тритт тяжело осела на стул.

Глава 21

Когда инспектор Кремер появился из лифта на третьем этаже и протопал по холлу к дверям убойного отдела, на часах было почти шесть вечера. Из угла рта инспектора почти перпендикулярно полу свисала сигара. Он вошел в офис и, уже пересекая приемную, краем глаза заметил нечто такое, что заставило его остановиться. Он развернулся и, приглядевшись, взорвался:

– Боже правый! Вы что, ребята, решили здесь поселиться?

Индеец, спавший, растянувшись на трех стульях, медленно поднялся и сонно заморгал. Кларенс Ричардс, ограничившийся одним стулом, даже не шевельнулся. Эмори Байсе оторвал глаза от журнала. Сидевшая рядом с Байсе Джин Фаррис слегка повернула голову, ее плечи печально поникли, глаза потухли.

– Вы что, сидели здесь весь день? – спросил Кремер.

Байсе покачал головой:

– Мы выходили перекусить. – Он отложил журнал. – Мы видели, как в три часа дня мимо нас провели мисс Тритт, а через час – Кранца. Ричардса так и не вызвали.

Кремер подошел поближе:

– Он мне не понадобился. Я справился без его помощи.

– Значит, вы справились?

– Да. Мы все выяснили. Исключительно благодаря вам, ребята. Особенно вам, мисс Фаррис. Мне кажется, у вас прямо-таки бульдожья хватка. Вы оказались правы. Это был Лео Кранц. Это его рук дело.

Байсе вскочил, отодвинув ногой стул. Вильсон зевнул. Ричардс ошеломленно поднял на Кремера бесцветные глаза.

– Что? – выдохнула Джин.

– Да, Вэла Кэрью убил Кранц, – кивнул Кремер. – Насколько я понимаю, Гай Кэрью абсолютно чист, как и все остальные. Андерсон уже едет сюда забирать Кранца.

– Вам наверняка пришлось в спешке менять точку зрения, – заметил Байсе.

– Угу, что было, то было. – Покосившись на Джин, инспектор открыл и закрыл рот, затем снова открыл его и произнес: – Мисс Фаррис, если захотите получить медаль, только скажите – я вам живо ее организую. Вы то, что надо. У меня есть дочь-старшеклассница. Я собираюсь рассказать ей о вас. У детишек тоже должны быть идеалы.

Джин встала с места, но у нее подкосились ноги, и она рухнула на стул. Ее лицо сперва побледнело, а потом зарделось.

– Похоже, я слишком долго сидела. – Она попробовала засмеяться, правда смех получился вымученно скрипучим. – Вы хотите сказать, что все позади? И вы можете доказать, что это не Гай? Значит, все позади?

– Сдается мне, что так, мэм.

– Ну вот. – Джин, смотревшая на инспектора большими глазами, внезапно вскочила с места. – Ну вот! – Она повернулась к индейцу. – Вильсон, вы это слышали? Я хорошая женщина?

– Чертовски хорошая, может быть, – согласился Вильсон.

Тогда Джин положила руки на плечи Кремера:

– Вы сделали это! Вы с самого начала мне верили! Вы сделали это!

Кремер покраснел.

– Что ж, в конце концов