Восторженный рев переполнил Чашу и выплеснулся наружу. Он прокатился по склонам Зубов и добрался до пещер фирболгов, вновь потревожив их сон, пронесся над армией Роланда, поселил в души солдат надежду на мир, хотя они готовились к сражению.

Сквозь камень Помоста Рапсодия почувствовала, что Чаша сделала выбор — Гвидион станет Королем. Эши потрясенно смотрел на Анборна. Его дядя лишь улыбнулся и протянул к нему руки, словно представляя Гвидиона толпе.

— Дом Фергуса воздерживается! — крикнул кто-то из рядов Второго флота, раздался громкий смех — очевидно, речь шла о древнем соперничестве, которое теперь свелось к шутке.

— Ну, они хотя бы не возражают, — зычно прокричал кто-то из окружения Эши.

Одобрительные возгласы становились все громче, через мгновение толпа подняла Гвидиона на руки. Одновременно многие бросились к Помосту, чтобы поговорить с Рапсодией или хотя бы прикоснуться к ней рукой.

Рапсодия обратилась в бегство. Он спрыгнула с Помоста и очутилась в могучих объятиях Грунтора.

— Забери меня отсюда, — выдохнула она.

Великан фирболг кивнул и понес ее на руках, уверенно пробираясь сквозь ревущую толпу. Когда они оказались вне досягаемости намерьенов, Грунтор поставил ее на землю и пошел рядом, закрывая своим телом. Они быстро добрались до выхода из Чаши и остановились перед дорогой, ведущей в Котелок.

Когда они пробивались к выходу, Рапсодия услышала, как кто-то зовет ее по имени; в голосе звучала такая настойчивость, что она попросила Грунтора остановиться. Рапсодия повернулась и увидела, что к ней с протянутыми руками бежит женщина-лиринглас. Она была в возрасте ее матери, какой Рапсодия запомнила ее перед расставанием, и хотя между ними не было никакого сходства, у нее перехватило горло.

Рапсодия взяла протянутые руки в свои ладони, до сих пор не понимая, кто стоит перед ней. Женщина изумленно смотрела на нее, но Рапсодия не увидела в ее глазах бессмысленного благоговения. В них стояли слезы. Потом они хлынули потоком, оставляя блестящие дорожки на щеках.

— Вы меня не помните? — тихо спросила она.

Рапсодии показалось, что она улавливает знакомые черты, но вспомнить женщину не удавалось. Сзади к ним приближалась толпа возбужденных намерьенов.

— Извините, но боюсь, что нет, — ответила Рапсодия.

— Это я, Эналайза, — сказала женщина и заплакала еще сильнее.

Рапсодия немного подумала, а потом ее глаза широко открылись. Эналайза Майкла Ветра Смерти, которую тот называл Петунией. Рапсодия вспомнила, как спасла ее от страшной участи. В последний раз она видела девочку в тот день, когда они решились войти в Широкие Луга под защитой стражей Наны, чтобы разыскать живущих там лиринов. То был печальный момент, не первое и не последнее расставание Рапсодии с людьми, которых она любила. Лирины тепло приняли девочку, и Рапсодия еще долго утешалась, вспоминая сидящую на лошади вождя лиринов Петунию, махавшую ей рукой.

Женщины крепко обнялись. Это был первый знакомый человек, спасшийся с Серендаира — если не считать двух болгов, — которого она встретила, и Рапсодия не смогла сдержать слез. Певица обменялась взглядами с Грунтором и отошла с Эналайзой в сторону, а великан встал между ними и толпой, давая женщинам возможность немного поговорить.

Их беседа шла на древнелиринском. Эналайза поведала Рапсодии свою историю и ответила на ее вопросы. Она уплыла с Серендаира вместе со Вторым флотом и поселилась в Маноссе, где ее жизнь протекала спокойно и счастливо: война обошла эти места. Она узнала о коронации новой лиринской королевы и решила отдать ей дань уважения, но тут услышала зов рога. И к своему удивлению, обнаружила, что королева и Рапсодия, которую она знала, одно и то же лицо.

— Я никогда не забуду того, что вы сделали для меня, — повторяла она, не переставая плакать.

Рапсодия содрогнулась.

— Пожалуйста, забудь. Я постаралась забыть.

— Не могу, — покачала головой Эналайза и улыбнулась. — Вы спасли меня от ужасной участи, Рапсодия. Благодаря вам у меня сложилась счастливая жизнь, мне удалось пережить войну на Серендаире. В Маноссе у меня семья. Я обязательно приведу моих внуков, чтобы они взглянули на ту, кому обязаны своим существованием.

Рапсодия смутилась.

— Пожалуйста, Эналайза, ничего им не рассказывай, но я с радостью познакомлюсь с ними. Буду счастлива принять тебя в Тириане в любое время.

На Рапсодию навалилась усталость, и ей вновь стало грустно. Она поцеловала Эналайзу, пообещала встретиться с ней на следующий день, когда рядом не будет такой толпы веселящихся намерьенов, и попыталась незаметно улизнуть в Элизиум.

Однако у нее ничего не получилось. Вокруг нее собрались тысячи счастливых людей, успевших хорошенько приложиться к бутылке. Тут и там звучало ее имя. Рапсодия думала, что за ужином успела переговорить со всеми главами государств, но, оглядевшись по сторонам, поняла, что конца регентам провинций и городов не предвидится. Даже если она перекинется парой слов только с главами Домов, ей придется остаться здесь до самого рассвета. Ей отчаянно захотелось оказаться где-нибудь в другом месте.

От напора восхищенных подданных Рапсодия почувствовала дурноту. Ей вдруг показалось, что она попала в ловушку, ее охватила паника, ладони вспотели, сердце мучительно забилось в груди. Стена людей надвигалась на нее. Краем глаза она заметила вспышку медных волос: Эши, окруженный собственной толпой восторженных сторонников, пытался пробиться к ней. Он перехватил ее взгляд и помахал рукой, а потом сумел продвинуться к ней еще на шаг.

Мысль о разговоре с ним показалась Рапсодии невыносимой. Она вновь бросилась бежать и налетела на Риала. Он широко улыбнулся, но улыбка тут же сменилась тревогой, едва он взглянул на выражение ее лица. Рапсодия протянула к нему руки и бросилась в его объятия.

— Миледи, что случилось? — Он осторожно обнял Рапсодию, а потом слегка отстранил, чтобы заглянуть в глаза.

— Пожалуйста, Риал, — задыхаясь, прошептала Рапсодия, — заберите меня отсюда. Пожалуйста, я упаду в обморок, если вы меня не уведете.

Риал сразу все понял, быстро развернулся и подхватил Рапсодию под руку. Он решительно повел ее прочь, пытаясь успокоить, точно напуганного ребенка:

— Ну вот и все, миледи, не нужно тревожиться. У вас был очень трудный день, они поймут. Вы успели со многими переговорить во время пира, сейчас мы уйдем отсюда, а потом я принесу за вас извинения.

Он осторожно обнял ее за плечи, а Рапсодия прижалась к нему так, словно только в нем видела спасение.

Эши с трудом держался на ногах, так сильно давила на него толпа. Он старался отвечать улыбкой всякому, кто хватал его за плечо, пожимал руку или хлопал по спине. Он знал, что Рапсодия ждет от него только такого поведения, и лишь ее возможное неудовольствие не давало Эши обнажить клинок и разогнать надоедливых болванов, оказавшихся у него на пути.