В эти же дни в ГДР вышел диск-гигант Дина «Моя песня для тебя», который был перепечаткой с чехословацкого диска студии «Супрафон». Чуть позже эта же пластинка выйдет и в Советском Союзе.

28 февраля Дин выступил в восточноберлинском кинотеатре «Вавилон», а в начале марта дал концерт в 15-й средней школе в восточноберлинском районе Шмоквиц. Концерт был бесплатным, поскольку это было правило Дина – для детей он всегда выступал бескорыстно. 10–18 марта Дин выступил в ревю «Алекс Буммель» в «Палас дер Републик» в Восточном Берлине. А с 19 марта у Дина началось самое большое его концертное турне по ГДР – по 58 городам.

На всех концертах были неизменные аншлаги, правда, публика была весьма неоднородна. Молодежь составляла меньшую половину зала, а подавляющая часть зрителей относилась к взрослому населению. Это неудивительно: большинство молодежи ГДР в те годы уже вовсю слушали западных исполнителей, а Дин Рид в их число не входил. Он хоть и был американцем, однако считался своим, тем более на нем лежала печать «проклятого» – он служил власти, что молодая публика воспринимала крайне негативно. В их понимании настоящий артист должен был быть аполитичен. Кстати, сам Дин прекрасно знал об этом и даже делал попытки переломить ситуацию – переманить молодежь к себе. Для этого в конце 70-х он специально включил в свой репертуар песни «Битлз»: «Hard days night», «Yesterday», «Can’t buy me love», «Michelle», «Yellow Submarine». Однако это мало помогло: манера исполнения этих песен Дином Ридом не ложилась на слух продвинутой молодежи, которая считала подобное исполнение устаревшим. Ведь в те годы в моде было «диско», а Дин пел свои песни под обычную семиструнную гитару и без спецэффектов в виде цветомузыки. Поэтому люди старшего возраста охотно шли на концерты Дина, а вот молодежь в большинстве своем их игнорировала.

Та же история случилась и во время следующих гастролей Дина – в Чехословакии, куда он отправился в апреле. Там тоже подавляющую часть зрителей на его концертах составляли люди среднего и пожилого возраста. Именно тогда Дин впервые всерьез задумался над тем, что годы берут свое: молодая аудитория считает его неким «динозавром», несмотря на то что внешне Дин продолжал выглядеть блестяще – он лихо отплясывал рок-н-роллы на концертах, многие его песни были по-настоящему энергичны. Однако стиль его исполнения явно отставал от музыкальной моды тех лет, и это отставание с каждым годом, судя по всему, должно было только увеличиваться.

Вернувшись на свою вторую родину, в ГДР, Дин продолжил работу над сценарием «Ковбои». Затем, в мае, прервал работу и отправился с коротким визитом в Венгрию. Там 21 мая он выступил на грандиозном митинге солидарности с Чили на «Непштадионе»: в присутствии 70 тысяч человек Дин спел несколько песен, в том числе «Венсеремос».

По возвращении в ГДР Дина вновь ждала насыщенная работа. 1 июня он выступил на молодежном фестивале в Восточном Берлине, на следующий день принял участие сразу в двух мероприятиях: в концерте на Александр-плац и на детском фестивале в Культурпарке. 3 июня Дин выступил в телевизионной передаче восточногерманского ТВ.

На эти же дни выпало знаменательное событие – советско-американские переговоры в Вене. Они прошли 15–18 июня и стали важной вехой в мировой политике, поскольку до этого все время своего пребывания в Белом доме президент США Джимми Картер игнорировал советско-американские встречи на высшем уровне (вместо него на разных встречах отдувался госсекретарь Сайрус Вэнс). Однако к лету 79-го в Белом доме пришли к мнению, что лучше взаимная сдержанность, чем авантюрные попытки достичь стратегического превосходства. Вот почему Картер прилетел в Вену и подписал договор ОСВ-2, который определял количество носителей стратегического оружия для обеих сторон.

Дин следил за ходом этих переговоров, причем специально делал это не только по газетам, но и смотря новости по ТВ. Ему хотелось воочию убедиться, в каком состоянии находится Леонид Брежнев, о котором даже в ГДР ходили упорные слухи, что он уже чуть ли не при смерти. Слухи оказались преувеличенными, хотя выглядел советский генсек и в самом деле неважно. На фоне подтянутого и лучезарно улыбающегося Картера советский лидер представал грузным стариком с шаркающей походкой. И хотя кадры, где показывали Брежнева, длились недолго (это делалось специально), однако не заметить неважного состояния генсека было все равно невозможно. Поэтому Дин вполне поверил рассказам о том, что Вена советской стороной была выбрана не случайно: до Вашингтона Брежнев долететь был уже не в состоянии.

Чуть позже, уже после венского саммита, Дин общался с живым свидетелем этого события – немецким тележурналистом Герхардом. И тот живописал ему свои впечатления от встречи с Брежневым:

– Советский лидер совсем плох. Говорит только по бумажке, двигается с трудом при помощи двух своих телохранителей. А когда в последний день, на аэродроме, Брежневу предстояло одному пройтись по красной ковровой дорожке к трапу самолета, мы все только и гадали: упадет или не упадет. Как ни странно, но он не упал. Но ты бы видел, с каким трудом ему дается каждый его шаг.

Этот рассказ произвел на Дина удручающее впечатление. Он сразу вспомнил свой прошлогодний разговор с Юрием Купцовым и его грустные выводы по поводу Брежнева. Потом Дин и сам воочию наблюдал генсека на трибуне комсомольского съезда и имел возможность убедиться в правоте своего друга. Однако тогда ему казалось, что благоразумие все-таки восторжествует у советских руководителей и они не станут долго мучить старого и явно больного лидера. Однако с той поры минуло больше года, а воз и ныне там: Брежнев по-прежнему руководил страной и даже не боялся выезжать за границу.

В июле Дин снова возобновил работу над «Ковбоями» и потрудился весьма плодотворно – сумел закончить сценарий. На его взгляд, получилась весьма неплохая комедия: о том, как два ковбоя и маленькая девочка путешествуют по Дикому Западу и, попадая в разные передряги, с честью из них выходят. Специально для фильма Дин написал и несколько песен, которые собирался исполнить сам от лица главного героя.

Однако до съемок фильма было еще далеко, а пока вниманием Дина вновь завладела Латинская Америка, где за короткое время произошли судьбоносные события: в двух тамошних государствах произошли народные революции. Сначала это случилось в маленькой островной стране Гренаде (площадь 344 кв. км, население 110 тысяч человек). 13 марта 1979 года власть там захватила группа революционеров во главе с Морисом Бишопом, поддержанная населением. На острове начались преобразования. Ведущие позиции в экономике занял государственный сектор, получила развитие производственная кооперация в сельском хозяйстве, росло производство, проводились широкие социальные мероприятия, ликвидировалась неграмотность. Гренада вступила в Движение неприсоединения, установила сотрудничество с западноевропейскими странами, а также с Кубой и Советским Союзом.

Еще одна народная революция случилась в Никарагуа. Там 19 июля 1979 года бойцы Сандинистского фронта национального освобождения (назван в честь Сандино – руководителя партизанской войны против американской интервенции в 1927–1933 годах) низвергли диктатуру Анастасио Сомосы, который правил страной с 1967 года. Власть в Никарагуа перешла к Правительству национального возрождения. Оно провозгласило курс на создание демократического плюралистического общества с сосуществованием государственной, кооперативной, частной и смешанных форм собственности в сфере экономики. Декретом от 20 июля было экспроприировано имущество клана Сомосы и на этой основе создан государственный сектор. Были национализированы банковская система, транспорт, энергетика, внешняя торговля. Никарагуа установила дипломатические отношения с соседней Кубой, Советским Союзом и другими социалистическими странами.