Он засмеялся вполне искренне, что меня поразило.

— Я слышал, вы обладаете чувством юмора, — сообщил агент, протягивая мне руку.

— Не совсем так. Вы прочитали, что я умник. Себе на уме.

— В вашем досье вы характеризуетесь как человек, не склонный к сотрудничеству, — уточнил он. — Разрешите представиться: Джей Уильям Ковингтон. Друзья называют меня Ков.

— А как вас называют враги? — поинтересовался я.

— Ковингтон.

— Рад познакомиться, Ковингтон. А теперь, чтобы не перечить собственному досье, скажу вам следующее. Я не знаю, где прячется Люк. Мне ничего о нем не известно. Он мне ни разу не позвонил, не прислал ни одного письма или телеграммы. Я не снабжаю его продовольствием, не предоставляю убежища и не оказываю какой-либо поддержки. Само собой разумеется, я ничем не стану способствовать его поимке.

— Том, я хочу помочь Люку выбраться из всего этого, — заявил Ковингтон. — Мне заочно симпатичен ваш брат. Мне нравится все, что я о нем слышал. Думаю, я смог бы договориться с прокуратурой и выторговать для него минимальный срок заключения. Где-то от трех до пяти лет.

— Это за гибель четырех железнодорожников? — удивился я.

— Очевидно, ваш брат не был в курсе, что по подорванной им ветке вскоре проследует состав, — пояснил агент. — Когда ваша семья жила в Коллетоне, ночью поезда по этой ветке не ходили. Я называю случившееся непредумышленным убийством.

— Подрыв мостов тянет больше чем на пять лет, — возразил я. — С какой стати прокуратуре идти на уступки?

— Я постараюсь убедить прокурора, что эта сделка обезопасит мосты в южной части Коллетона.

— Но зачем вы мне все это говорите? Не понимаю, что я могу сделать.

— Том, я очень внимательно читал досье Люка и понял, что существуют только три человека, способных его найти, если они приложат некоторые усилия. В первую очередь, ваш отец. Но он в данный момент не расположен в чем-либо участвовать.

— Не расположен? — повторил я. — Интересная у вас, Ковингтон, манера выражаться.

— Остальные двое — вы и ваша сестра. Она пишет замечательные стихи. Я большой поклонник ее творчества, — признался Ковингтон.

— Она будет очень тронута, — заверил я.

— Так я могу рассчитывать на вашу поддержку?

— Нет, Ков, не можете. Наверное, вы не поняли моих слов в самом начале. Я ничем и никак не стану помогать вашим поискам.

— А теперь, Том, слушайте внимательно, чтобы ничего не пропустить. Компания «Мьюшоу» пообещала двадцать пять тысяч долларов тому, кто сумеет нейтрализовать вашего брата. Мне нужно вам разъяснять смысл глагола «нейтрализовать»? При всех выдающихся способностях Люк не единственный, кто ими обладает. Есть и те, кто превосходит вашего брата. Сейчас на территории округа за Люком охотятся двое «зеленых беретов». Оба награждены Почетной медалью Конгресса[209]. Возможно, они не выследят его ни завтра, ни послезавтра. Но рано или поздно кто-нибудь обязательно убьет вашего брата. Я хочу предупредить это. Я искренне восхищаюсь Люком и потому намерен спасти ему жизнь. Но без вас мне этого не сделать.

— Должен вам признаться, мистер Ковингтон, вы первый человек из вашей организации, общение с которым меня не злит. И это заставляет меня нервничать. Почему вы решили стать агентом ФБР? И почему так упорно цепляетесь за эту приставку Джей?

— Это начальная буква моего первого имени — Джаспер. Но я скорее умру, чем позволю кому-нибудь называть меня первым именем. На инициале настояла моя жена. ФБР создал человек, который тоже ставил инициал своего первого имени, — Джей Эдгар[210]. Жена усмотрела в этом некий тайный аргумент, который может сработать, если встанет вопрос о моем повышении по службе. А в ФБР я пошел потому, что был никудышным спортсменом. В средней школе мне изрядно доставалось. Думаю, вы знаете, что там не любят никудышных спортсменов. Я сомневался в своей мужской полноценности, а агенты ФБР в своей мужской полноценности не сомневаются.

— Хорошие ответы, Джаспер, — заключил я. — Пусть и в слабой степени, но намекают на то, что, в отличие от ваших коллег, я беседую с кем-то, отдаленно напоминающим человека.

— Я внимательно прочитал ваше досье и понял: если мы с вами не создадим основу для взаимного доверия, никакого сотрудничества у нас не получится.

— Кажется, Джаспер, я не говорил, что доверяю вам. Зато выказал свое полное нежелание сотрудничать. Или вам повторить?

— Я вас не упрашиваю и не принуждаю. Но сейчас, Том, с вами рядом находится единственный человек, который хочет спасти вашего брата, а не убить его.

Я разглядывал лицо Дж. Уильяма Ковингтона. Симпатичное, одухотворенное, в чем-то даже рыцарское. Все это дико меня смущало. Он доброжелательно и искренне выдержал мой взгляд — еще один довод в пользу моих сомнений. Глаза Ковингтона были ясными и спокойными.

— Надеюсь, Джаспер, я смогу найти Люка. Но хочу получить ваши гарантии в письменной форме.

— Они у вас будут. Даю слово: все пойдет так, как предусмотрено этим соглашением.

— Оʼкей. Но не думайте, Джаспер, что вы когда-нибудь мне понравитесь или вызовете у меня доверие. И костюм ваш мне тоже не по душе.

— Знаете, у меня также не возникает желания интересоваться, у какого портного вы заказывали вот это, — сказал он, кивая на мою потную футболку и брюки цвета хаки.

Когда начались летние каникулы, Саванна прилетела в Чарлстон, и мы потратили несколько дней, запасаясь всем необходимым и обсуждая детали поездки в наш закрытый для доступа округ. По вечерам Салли, Саванна и я склонялись над картой в меркаторской проекции (масштаб 1:80 000, широта 32°15′). Реки, речки и ручьи были испещрены цифрами среднего уровня малых вод. Наши пальцы скользили по болотам, протокам и лесам — географии нашего детства, лишенной объема и глубины. Мы пытались вообразить себя на месте Люка и увидеть мир глазами нашего брата. Мне представлялось, что он, скорее всего, скрывается где-то на большом болоте, примыкающем к реке Саванна, то есть за пределами округа. Ночью он перебирается в Коллетон для очередной операции, а к рассвету возвращается на болото, считающееся непроходимым.

Саванна была не согласна. Она считала, что Люк находится в пределах округа и не тратит лишнее время на передвижение. По мнению Саванны, он жил в одном хорошо знакомом нам укрытии. Она аргументировала это тем, что Люк не любит менять своих привычек. Едва ли он станет вести войну за освобождение Коллетона, не будучи на территории округа.