* * *

Прошло некоторое время, прежде чем Шарлиан, должным образом восхитившись своим отремонтированным люксом, согласилась с Дейвином, что шоколадный торт по-корисандски почти так же хорош, как чарисийский банановый крем, доставила подарки всем отпрыскам Хантов, и наконец, оказалась в гостиной апартаментов Айрис и Гектора. Сгустилась темнота, дождь мягко барабанил по потолочному стеклу, и кронпринцесса Элана, прибывшая к водным воротам дворца Манчир на катере как раз вовремя, чтобы продемонстрировать свое собственное решительное одобрение десерта, сидела на веселом тряпичном коврике посреди пола, полностью поглощенная набором резных деревянных блоков, которые когда-то принадлежали гораздо более молодой княжне Айрис.

— Боже, как приятно пристроить свой царственный зад на чем-то, что не движется, — вздохнула Шарлиан, откинувшись назад и устроившись в мягком кресле с закрытыми глазами. — Корабли — это все очень хорошо, но в любое время дайте мне твердую землю!

— Это неподходящее отношение для настоящего чарисийца, — заметил Гектор. В уединении их собственного жилого помещения он оставил инвалидное кресло и сел на подлокотник кресла Айрис, обняв ее правой рукой за плечи. — Мы — это означало бы, что вы и я, ваше величество, а не кто-либо из этих жеманных корисандцев — чарисийцы, и это делает нас хозяевами моря. Его соль в нашей крови, его волны — наш пульс, само наше сердцебиение! Это наш неотъемлемый элемент, наше владение, основа нашей империи….

— Думаю, тебе нужна порка, — сказала ему Шарлиан, не открывая глаз. — Позаботься об этом для меня, если хочешь, Айрис.

— Конечно, ваше величество. — Айрис протянула руку и легонько шлепнула его по затылку.

— Эй!

— Послушная подданная подчиняется любому законному приказу своего монарха, — чопорно сказала Айрис. — Или, в данном случае, ее будущего монарха.

— Особенно, когда это то, что она все равно хочет сделать, ты имеешь в виду, — ответил ее муж.

— Ну, конечно.

Она улыбнулась ему, и он рассмеялся.

— Я понимаю, что мы все будем очень заняты в течение следующих нескольких дней, — сказала Шарлиан, привлекая их внимание. — Тем не менее, до моего сведения дошло, что есть незначительный вопрос, на который вы почему-то не обратили моего внимания в наших различных разговорах по связи.

Они невинно посмотрели на нее, и она предостерегающе подняла палец.

— Полагаю, никто из вас не потрудится объяснить, как случилось, что вам уже удалось забеременеть, Айрис?

— Ну, видите ли, у нас было все то время, когда Гектор не может разгуливать на публике, не вызывая вопросов о том, как быстро он выздоровел, — начала Айрис. — Мы должны были найти какое-то занятие со всеми этими дополнительными часами и днями, и одно просто привело к другому, ваше величество. Конечно, это была не моя вина. Я была всего лишь ягненком на заклание, жестоко введенным в заблуждение! — Она округлила глаза, глядя на императрицу. — Этот хитрый чарисийский моряк, которого я встретила, обещал мне, что физические упражнения помогут мне похудеть, но я думаю, что он солгал.

— О, почти уверена, что он солгал! — Шарлиан сказала ей со смешком. — Они все такие, чарисийские моряки. Я говорю исходя из печального, печального опыта.

— Ну, у нас действительно есть определенная репутация, которую нужно поддерживать, — сказал Гектор, дуя на ногти правой руки, а затем полируя их о тунику. — Честь флота и все такое. И, конечно же…

Что бы он ни намеревался добавить, это было потеряно для потомков, поскольку его любящая жена безжалостно, вероломно и беспринципно воспользовалась самой ревностно охраняемой тайной щелью в его броне.

— Боже мой, — пробормотала императрица Шарлиан, когда ее визжащий пасынок соскользнул с подлокотника кресла и рухнул на ковер рядом с ее дочерью под своей любящей супругой. — Он еще больше боится щекотки, чем Кэйлеб!

* * *

Великолепный хор умолк, затихла последняя органная нота, и над Манчирским собором повисла благоухающая ладаном тишина.

Было много дискуссий о подходящем месте проведения этой церемонии. Некоторые считали, что это должно было произойти в тронном зале дворца Манчир. Другие утверждали, что это должно состояться в Теллесберге, как и все другие подобные церемонии. Некоторые даже утверждали, что это должно происходить на открытом воздухе, под собственным небом Бога на соборной площади. Но, в конце концов, предложение Айрис было принято. Действительно, во многих отношениях это было неизбежно. И так случилось, что императрица Шарлиан Армак обнаружила себя сидящей на троне прямо за перилами святилища, ожидая, пока очень маленький мальчик в великолепной одежде и с короной на голове степенно шел к ней по центральному нефу собора.

Его сестра шла за его правым плечом. Граф Энвил-Рок шел за его левым плечом. Перед ними стояли турифер, подносчик свечей и носитель скипетра, а Клейрмант Гейрлинг и Мейкел Стейнейр стояли у трона Шарлиан, ожидая их.

Казалось, потребовалось очень много времени, чтобы маленькая процессия добралась до нее, и она почувствовала, как у нее потеплело на сердце, когда она изучала выражение серьезной сосредоточенности на лице Дейвина.

Он был так молод. Тяжести того, что он собирался сделать, хватило бы, чтобы раздавить кого-то втрое старше его, и Шарлиан даже сейчас не был уверена, что он полностью понимает все, что связано с этой церемонией. Однако ни в этом выражении лица, ни в том, как были расправлены эти тонкие плечи, не было никаких сомнений. Никаких угрызений совести… только глубокое и полное доверие к своей сестре и Филипу Азгуду. И Шарлиан думала — надеялась — к ней. В верности Дому Армак.

И все же ему было всего одиннадцать лет — едва ли десять по календарям убитой Терры. Пожалеет ли более старший Дейвин об этом дне? Когда он действительно поймет, в чем поклялся, будет ли он возмущаться тем, что отказался от своей независимости как суверенного князя? Поверит, что его предали те, кого он больше всего любил и кому доверял, заставив отказаться от своего права по рождению? Бог свидетель, в истории человечества было достаточно прецедентов, чтобы подпитывать именно этот страх. И всегда будет более чем достаточно своекорыстных, амбициозных людей, стремящихся к власти, играя на слабостях молодого человека.

Мы с Кэйлебом просто должны быть уверены, что у него никогда не будет причин сомневаться в нас, — подумала она. — Мерлин прав. В конце концов, честность — гораздо более смертоносное оружие, чем хитрость. И если этот маленький мальчик будет доверять мне так, как он доверяет мне сейчас, то я — никогда-никогда — не сделаю ничего, что могло бы навредить ему или каким-либо образом предать это доверие.

Процессия достигла ее трона, послушники расступились, и Дейвин остановился точно в нужном месте и поклонился с грацией и самообладанием человека вдвое старше его.

— Ваше величество, — сказал он, и его молодой голос отчетливо прозвучал в великолепной акустике собора.