— Понятия не имею, о чем ты говоришь, Дейвин, — ответил Абат, глядя на своего гораздо более высокого первого лейтенанта. Все чисхолмцы казались Абату неоправданно высокими, эмерэлдец был всего на дюйм или около того выше князя Нармана. — Мне показалось, что его приказы не могли быть сформулированы более четко и рационально. Был ли какой-то момент, который вы хотели, чтобы я объяснил?

— Это не то, что я имел в виду, сэр, — сказал Килман немного сурово.

Абат был на шестнадцать лет старше лейтенанта, и все же Килман иногда чувствовал себя наставником рядом с буйным подопечным. Он проникся огромным уважением к способностям маленького капитана, и адмирал Рок-Пойнт выбирал шкиперов для первых океанских броненосцев ИЧФ не по результатам бросков дротика в стенку, но представление Абата о юморе могло быть немного сложным. На самом деле, он был склонен к розыгрышам, и хотя старался избегать всего, что могло бы помешать эффективности корабля или повредить авторитету его офицеров, он, как правило, придумывал их в самые неподходящие моменты. Это и его склонность к внезапному и случайному выбору офицеров или старшин, которые становились «убитыми» во время учений, или к тому, что он вытаскивал свои часы в середине спокойного дня, изучал их мгновение, а затем решал, что корабль только что потерял свои мачты из-за внезапного шквала, который потребовал, чтобы все руки были готовы развернуться и установить новый рангоут, чтобы удержать судно на плаву, — это, безусловно, держало его первого лейтенанта в напряжении на протяжении всего месячного путешествия из Порт-Ройяла. Конечно, это делало то же самое с остальной командой корабля, и это было хорошо, но Килману иногда хотелось, чтобы его… жизнерадостный капитан хотя бы предупреждал его о своих намерениях.

— Что я имел в виду, сэр, — продолжил лейтенант тоном голоса «и вы очень хорошо знали, что я имел в виду», — так это то, что я действительно предпочел бы не узнать, что мы ошибались в том, насколько эффективна наша броня, позволив убить адмирала в первом бою. Он должен был позволить нам взять инициативу в свои руки.

— Не могу сказать, что я не согласен, — признал Абат более серьезным тоном. — Но вы действительно думаете, что когда-нибудь был хоть какой-то шанс, что это произойдет?

— Конечно, нет, — вздохнул Килман. — Хотя это не мешает мне желать.

— Ну, у них, вероятно, нет ничего даже близко такого тяжелого, как орудия, которые капитан Разуэйл использовал для проверки нашей брони. Так что, если не случится чего-то непредвиденного, с «Дреднотом» все будет в порядке.

— Извините меня, сэр, но разве не вы продолжаете говорить, что мы всегда должны ожидать неожиданного, которое появляется в наименее удобный момент?

— По-настоящему добросовестный первый офицер не стал бы поднимать этот вопрос, мастер Килман. Он бы просто кивнул и сказал: «Конечно, сэр».

— Конечно, сэр. Простите меня. Как я мог забыть?

— Очень правильно с вашей стороны, — одобрил Абат и поднял свою двойную трубу, чтобы посмотреть на утыканную пушками стену земли, вырисовывающуюся из утренних теней.

* * *

— По моим оценкам, мы войдем в зону их досягаемости примерно через пятнадцать минут, милорд, — сказал капитан Карлтин Хейджил.

— Спасибо, Карлтин, — так же серьезно ответил граф Шарпфилд.

Хейджил мгновение смотрел на него, затем странно покорно вздохнул и обратил свое внимание на рулевых.

Шарпфилд улыбнулся в спину своего флаг-капитана. Хейджил тоже был чисхолмцем — обветренный тип с седыми волосами и очень темными глазами, который командовал КЕВ «Эрроу» в битве при проливе Даркос. «Эрроу» была одной из самых задних галер в западной колонне Шарпфилда, ближайшей к «чарисийцам». Она была потоплена в начале боя, и Хейджил, который носил повязку на пустой глазнице левого глаза, потерянного в тот день, впоследствии обнаружил, что переход от командования галерой к командованию галеоном был трудным. Действительно, даже сейчас было бы справедливо назвать его просто адекватным командиром корабля, и некоторые люди задавались вопросом, почему Шарпфилд уговаривал верховного адмирала Рок-Пойнта назначить человека с таким послужным списком командовать КЕВ «Дреднот» вместо него. Но это было потому, что они не знали Хейджила так, как Шарпфилд… или так, как Рок-Пойнт узнал его после пролива Даркос.

В ИЧФ могло быть очень много лучших моряков, но во всем мире не было более бесстрашного человека, и решительность Карлтина Хейджила посрамила бы бульдога. Во флоте, застигнутом врасплох, столкнувшись с кувалдой огневой мощи, которую ни один капитан и представить себе не мог, наполовину ослепленный самым первым залпом, он все же сражался со своим кораблем, пока тот буквально не рухнул под ним, разорванный на части пушечным огнем и окрашенный в алый цвет кровью своего экипажа. И когда «Эрроу» пошла ко дну, он позаботился о том, чтобы все его раненые — и другие раненые — были в безопасности на борту одной из его уцелевших лодок или импровизированных плотов, прежде чем он сам перешагнул через поручни в море.

На самом деле, он был очень похож на близкого друга, которого он приобрел после битвы при проливе Даркос, — человека по имени Гвилим Мантир.

У Шарпфилда никогда не возникало вопроса, кого бы он хотел видеть командующим своим флагманом, и Рок-Пойнт согласился. Но, несмотря на всю свою личную храбрость, Хейджил явно нервничал из-за того, что со своим адмиралом на палубе намеренно плыл под огнем хорошо укрепленной батареи тяжелых орудий, стрелявших снарядами и калеными ядрами. Он не раз предлагал, как он, очевидно, считал, тактично, чтобы Шарпфилд спустился ниже, за самую толстую броню «Дреднота», прежде чем вступать в бой.

— Думаю, вы заставляете капитана беспокоиться, милорд, — заметил чей-то голос, и Шарпфилд взглянул на темноволосого темноглазого флаг-лейтенанта, стоявшего рядом с ним. Сэр Марак Тимпилтин был трудолюбив, добросовестен и очень любил флаг-капитана, и он покачал головой своему адмиралу. — Знаю, что вы мало что можете с этим поделать, но я действительно сочувствую ему.

— Полагаю, я тоже. Хотя немного забавно видеть, как об этом беспокоится один из немногих настоящих железных людей, которых я знаю.

— Будет гораздо менее смешно, если вы умудритесь быть убитым или раненым, милорд.

— Если это произойдет, я обещаю прожить достаточно долго, чтобы продиктовать тебе свою пересмотренную волю, Марак.

Тимпилтин фыркнул. Несмотря на его многочисленные безупречные качества флаг-лейтенанта, у него был один недостаток: его почерк был отвратительным… в лучшем случае.

— Извините меня, милорд. Теперь, когда вы меня предупредили, я просто схожу за Фронзом, хорошо? — сказал он, и настала очередь Шарпфилда фыркнуть. Фронз Хилмин, его личный секретарь и клерк, обладал изящным почерком, который можно найти в лучших скрипториях. Даже его стенография выглядела изящной и плавной.

— Видишь, Марак? Именно такая предусмотрительность позволила тебе получить звание флаг-лейтенанта, — сказал граф. — Сделай все возможное, чтобы убедиться, что какой-нибудь грубый доларский стрелок не оторвет голову, которую ты использовал для его получения.