– Они не вооружены и не представляют для нас опасности, – сказал Мансур Корнишу. – Пусть уходят. Догоним их позже. Сначала нужно разделаться с боевыми дау.

Он оставил Корниша и прошел вперед, чтобы принять командование абордажной группой. Пять боевых дау оставались на якоре. Они были слишком велики и тяжелы, чтобы в рискованном маневре пытаться уйти против ветра от сильного врага. У них не оставалось выбора – только принять бой.

«Арктур» приближался к самой большой дау. Мансур стоял на носу и разглядывал палубу противника. Расстояние между ними уменьшалось.

– Вот он! – неожиданно закричал он и показал саблей. – Я знал, что он должен быть здесь!

Корабли сошлись уже так близко, что Кадем услышал и посмотрел. Волна ненависти, прокатившаяся между молодыми людьми, была почти осязаемой.

– Один бортовой залп, капитан Корниш, – Мансур оглянулся на ют, – и в дыму мы пойдем на абордаж через нос.

Корниш махнул рукой, показывая, что понял, и развернул корабль.

Ветер удерживал дау Кадема носом к морю, кормой к берегу. Хотя экипаж дау выставил пушки, стрелять они не могли. Корниш вел «Арктур» так, что мог открыть настильный огонь. «Арктур» гораздо выше дау, его пушки могли стрелять вниз. Корниш зарядил их картечью, прогремел бортовой залп. От горящих пыжей поднялось и затянуло всю палубу дау густое облако серого дыма. Но вот ветер отнес дым, и открылась картина страшного опустошения. Доски палубы дау были разорваны словно когтями чудовищной кошки. Пушкари кровавыми грудами лежали у перевернутых орудий. Расколотые шпигаты заполнились кровью.

Мансур поискал в этой бойне Кадема. И, не веря своим глазам, увидел, что тот невредим, на ногах и пытается поднять уцелевших пушкарей, ошеломленных страшным залпом. Корниш искусно подвел свой корабль, коснулся корпуса другого корабля и удерживал «Арктур» на месте, мастерски работая рулем. Мансур перевел своих бойцов, и Корниш мгновенно отошел. Предоставив захват дау Мансуру и его людям, он направился к следующей дау, чтобы напасть на нее и не дать уйти в море. У капитана Корниша нашлось несколько минут, чтобы осмотреться и увидеть, что происходит с двумя другими кораблями.

Дав с близкого расстояния по бортовому залпу, «Дух» и «Месть» взяли своих противников на абордаж. Еще три транспорта отнесло к линии прибоя, и там они перевернулись. Несколько других еще стояли на якоре. Корниш насчитал шесть кораблей, которые избежали нападения и улепетывали в море. Тогда он посмотрел за корму и увидел, что на дау Кадема разворачивается бой. Ему показалось, что в первом ряду сражающихся он видит Мансура, но все происходило так стремительно и неопределенно, что он сомневался. «Принц поступил бы разумней, если бы позволил дать еще несколько залпов картечью, прежде чем ввязываться в бой, – подумал Корниш, потом продолжил: – Но ведь Кадем ибн-Абубакер убил его мать. Честь не дает ему другого выбора – только за ним, только один на один».

«Арктур» быстро приближался к следующей дау в ряду, и Корниш обратил все внимание на нее.

– Пропишем то же самое лекарство, парни! – крикнул он пушкарям. – Хорошую дозу картечи, потом на абордаж!

Хотя картечь убила или ранила половину людей на палубе корабля Кадема ибн-Абубакера, он, как только абордажная группа Мансура оказалась на палубе, отдал приказ, и из люков с нижних палуб повалили остальные члены экипажа и вступили в бой.

Число нападающих и защитников было примерно равным. Они сплелись так тесно, что невозможно было махнуть саблей или ударить копьем. Сражающиеся перекатывались взад-вперед, скользили по окровавленной палубе, кричали и кололи друг друга.

Мансур поискал в этой сумятице Кадема, но почти сразу на него напали трое. Они набросились на него одновременно. Мансур попал одному в нижнюю часть груди, загнав острие под ребра. Он услышал, как из пробитых легких со свистом вырывается воздух. Противник упал. У Мансура едва хватило времени высвободить окровавленный клинок, чтобы защититься от двоих других.

Одним из нападающих был жилистый человек с длинными мускулистыми руками. На его обнаженной груди была вытатуирована сура Корана. Мансур узнал его: они вместе сражались на укреплениях Маската. Противник сделал ложный выпад и попытался нанести удар сверху в голову. Мансур отразил удар и удержал клинок. И развернул противника, используя его как щит от нападения второго, пытавшегося вмешаться.

– Вот как, Зуфар! Не мог дождаться возвращения аль-Салила, своего истинного калифа! – крикнул ему в лицо Мансур. – Когда мы виделись в последний раз, я спас тебе жизнь. На этот раз я отберу ее у тебя.

Зуфар в ужасе отпрянул.

– Принц Мансур, это ты?

В ответ Мансур стащил тюрбан и тряхнул медно-золотыми волосами.

– Это принц! – закричал Зуфар.

Его товарищи остановились и отступили. Все смотрели на Мансура.

– Это сын аль-Салила! – крикнул кто-то. – Сдавайтесь ему!

– Он отродье предателя! Убейте его! – взревел какой-то толстый негодяй, пробиваясь вперед. Зуфар повернулся и пробил саблей его торчащий живот. Враги мгновенно разделились на две противостоящие группы. Люди Мансура бросились вперед, стараясь воспользоваться благоприятной ситуацией.

– Аль-Салил! – кричали они. Кое-кто из экипажа дау подхватил этот крик. Но другие вызывающе кричали:

– Заян аль-Дин!

Многие перешли на сторону нападавших; те, что остались верны Заяну, оказались в меньшинстве, и их теснили по всей палубе. Мансур возглавил нападение, его лицо и одежда были забрызганы кровью его жертв, глаза яростно сверкали. Он повсюду искал Кадема. Враги узнавали его. Они бросали оружие и падали на палубу.

– Милосердие именем аль-Салила! – кричали они.

И вот Кадем ибн-Абубакер один остался на корме дау. Через палубу он смотрел на Мансура.

– Месть наконец пришла! – крикнул ему Мансур. – Я пришел очистить твою душу сталью. – Он двинулся вперед; моряки перед ним расступались. – Давай, Кадем ибн-Абубакер, сразись со мной!

Кадем откинулся, потом качнулся вперед и бросил свой ятаган в голову Мансуру. Кривое лезвие, покрытое кровью жертв, с громким свистом вращалось в воздухе. Мансур увернулся, и ятаган со стуком вонзился в палубу у мачты.

– Не сейчас, щенок. Сначала мне нужно убить твоего отца-пса, только тогда у меня найдется время на тебя.

И прежде чем Мансур понял, что тот собирается делать, Кадем через голову стащил одеяние и бросил его на палубу. На нем осталась только набедренная повязка. Тело у Кадема было жесткое и худое. Под мышкой розовел шрам на месте раны, нанесенной Мансуром в гавани Маската. Кадем повернулся и прыгнул за борт. Ударился о воду, ушел под нее, потом вынырнул и сильными гребками поплыл к берегу.

Мансур, на ходу раздеваясь, побежал на корму. Он бросил саблю, но сунул за набедренную повязку, где он не будет мешать плыть, кривой кинжал в позолоченных ножнах. И крепко привязал его. Потом не глядя прыгнул головой вперед с борта. Мансур и Джим учились плавать в бурных водах Бенгуэльского течения, которое омывает мыс Доброй Надежды. Еще мальчишками они снабжали все хозяйство в Хай-Уэлде морскими ушками и гигантскими крабами. И ловили их не на удочку или сетью, а ныряли в глубокие воды у рифов. После многих часов, проведенных в ледяной воде, они наперегонки плыли к берегу, таща за собой мешки с добычей.