Старик поднялся с места и, подозвав к себе какого-то молодого человека, приказал ему остаться вместо него. А сам повел покупателя в сарай, который заменял собой склад. Идти было, действительно, недалеко — каких-то несколько сот метров, с учетом того, что шли они не через центральный вход на базар, а окольными путями — напрямик.

На дверях сарая висел большой амбарный замок, который старик открыл ключом, извлеченным из-под полы халата. Когда они вошли внутрь, Азиз закрыл дверь и последовал за стариком. В дальнем углу стояли несколько мешков с изюмом, завязанные сверху бечевкой. Старик попросил спутника самому развязать мешки, чтобы убедиться в наличие товара. Однако Азиз не спешил этого делать. И, глядя старику в глаза, спросил:

— Отец, вы слышали что-нибудь про курбаши Хаятулло?

— Если он из Самангана, то кто же про него не слышал.

— Он самый. У него здесь есть родственники?

— А зачем тебе его родня?

— У меня к ней одно важное поручение.

— Если оно важное, то почему же ты не знаешь их адреса? — резонно заметил старик и добавил: — Не обманывай меня, сынок.

— Тогда не спрашивайте меня ни о чем и просто назовите их адрес.

— А если я не сделаю этого?

— Тогда вы умрете.

— Я слишком стар, чтобы бояться смерти.

— Но ее наверняка боятся ваши родные — дети или внуки.

Старик посмотрел в глаза своему собеседнику и ужаснулся — в них не было ничего, кроме звериной жестокости.

— У Хаятулло в Пули-Хумри живет младший брат Парвиз, — сообщил старик. — Но я не знаю его адреса — знаю, что работает на цементном заводе.

— Вы все мне рассказали? — после небольшой паузы спросил Азиз.

— Разве этого мало, чтобы найти человека в нашем городе? — удивился старик и уточнил: — Ты убьешь меня?

— Разве у меня есть выбор? Только покойник молчит бесплатно.

— Тогда дай мне помолиться, — попросил старик.

Когда Азиз кивнул ему головой, старик отвернулся и, встав на колени, стал молиться. Он делал это не спеша и все это время его убийца стоял у него за спиной и терпеливо ждал окончания молитвы. Когда она закончилась, Азиз подошел к старику и, зажав его шею в стальной зажим, задушил. Затем он оттащил безжизненное тело за мешки и вышел наружу. Он не заметил, что с обратной стороны сарая сквозь дыру в глинобитной стене за его экзекуцией следила пара любопытных глаз. Это был мальчишка, промышлявший кражами на базаре.

Генеральный секретарь сидел в своем кресле и внимательно слушал доклад шефа контрразведки Григория Григоренко. Тот сообщал, что сегодня днем из-под опеки сотрудников наружного наблюдения скрылся подполковник КГБ Виталий Литовченко.

— Именно на этого человека в последнее время падали подозрения в том, что он является информатором Рашидова, — закончил свой доклад главный контрразведчик.

— Ошибки быть не может — это именно Джура? — спросил Андропов.

— К сожалению, мы не сумели схватить его за руку и узнать это от него самого, но многие факты говорят за то, что это именно тот самый «крот», — ответил Григоренко. — Да и сам его побег указывает на это. Всего лишь вчера в ГУМе мы засекли его визуальный контакт с главой узбекского представительства в Москве. В прямой контакт они не вступили, видимо, заподозрив слежку. И вот сегодня Литовченко сбежал. Все это, несомненно, звенья одной цепи.

— Помимо этого контакта, что говорило о том, что Литовченко связан с узбеками? — продолжал допытываться генсек.

— Мы засекли его связь с помощником заместителя председателя Совета Министров Узбекской ССР Арафат Кияшевой. Они знакомы еще с ее студенческих лет, а Литовченко тогда заканчивал школу. Их тогда связывали близкие отношения. Но затем Кияшева покинула Москву, чтобы спустя какое-то время снова вступить в контакт с Литовченко.

— Любовный контакт? — вскинул брови Андропов.

— Полагаем, что не только. Дело в том, что Кияшева занимается хлопковыми проблемами в узбекском Совмине — как раз то поле деятельности, которое интересовало и Джуру. Вспомните историю с Исааком Киршманом и докладом о переброске стока сибирских рек. Таким образом, можно предположить, что Литовченко и Кияшева были не только любовниками, но и лазутчиками.

— Вот именно, что мы только предполагаем, а не располагаем, — с грустью в голосе резюмировал генсек. — Поэтому я и не знаю, как мне поступить: то ли объявить вам и вашим людям благодарность за то, что вы, как сами заявляете, добрались-таки до Джуры, а с другой стороны — наложить на вас взыскание, поскольку Джура благополучно сбежал. Впрочем, учитывая, что в таком состоянии он вряд ли сможет быть полезен Рашидову, вашу работу можно назвать успешной. Благодарю вас, Григорий Федорович.

Однако произнесено это было таким тоном, что шеф контрразведки понял — эта благодарность сродни взысканию. И она еще сильнее приблизила его к возможной отставке.

Увидев издали отца, который шел через площадь к входу в здание КГБ, Баграт Габрилянов направился ему навстречу.

— Ты что здесь забыл? — удивился отец при виде сына.

— Уже неделя прошла с начала месяца, а я еще не заплатил за общежитие, — ответил юноша.

— Сколько надо? — тут же поинтересовался отец и полез в карман за бумажником.

— Пятнадцать за общежитие и столько же мне на житье-бытье — мамины деньги еще не пришли.

— С собой у меня только восемь, — заглянув в бумажник, ответил отец. — Остальные деньги лежат в сейфе в гостинице. Однако возвращаться назад я не могу — нет времени. Тебе срочно нужны эти деньги?

— Я же говорю, что уже неделя прошла с начала месяца.

Габрилянов-старший какое-то время стоял в раздумьях, после чего предложил:

— Тогда пойдем со мной — одолжим у Жарова, а вечером я ему эту сумму верну.

И они направились в здание КГБ. На входе отец заказал для сына временный пропуск и они поднялись на нужный этаж. Пройдя по длинному коридору, Габрилянов-старший открыл одну из дверей и вместе с сыном зашел внутрь. Там Алексей Жаров вел допрос Саида Максумова.

— Алексей, можешь на несколько минут прерваться? — обратился Габрилянов к коллеге.

— Могу, а в чем дело? — спросил Жаров.

— Давай выйдем в коридор, — попросил Габрилянов, поскольку просить взаймы денег при постороннем счел делом неуместным.

Они вышли из кабинета, а Баграт остался внутри, чтобы не мешать деловому разговору. Тем более, что он догадался, кто именно выступает в роли допрашиваемого и, пользуясь случаем, хотел перемолвиться с ним парой слов и подбодрить его. По инструкции, Жаров не должен был оставлять подследственного одного с посторонним человеком, но здесь ситуация была неординарной — этим посторонним был не просто сын его товарища, а начальника.