Шайса не выдержал:

- Говори дело, звездочет, не то разберусь, что там будет меж твоей спиной и плетью!

- Уйми своего шута, - небрежно приказал Илларни Великому Одержимому, - иначе я умру от хохота.

Ворон одним взглядом заставил слугу замолчать.

- Дальше… - смилостивился Илларни. - Меж землей и морем - селитра…

- Селитра-то почему?! - от изумления не сдержался Джилинер.

- Клянусь богами, ты мне надоел, Великий-как-тебя-там-Одержимый! Ступай в Бездну и спроси у Шадридага! Дальше… Меж водой и камнем - лед.

Даже страх перед хозяйским гневом не помешал возмущению Шайсы выплеснуться наружу:

- Да ты, старик, вконец обнаглел! Лед! Где мы тебе среди пустыни лед разыщем?!

- А не моя забота! - с наслаждением ответил Илларни. - Не можете - не беритесь! Глотки резать вы мастера, а вот если дело ума требует…

- Достаточно, - сухо сказал Джилинер. - Это все, что тебе нужно, почтеннейший?.. Отлично. Допускаю, что ты приплел сюда и лишнее, но это не имеет значения. Ты полагал, что я пошлю караваны во все концы земли? А когда все, что ты изволил заказать, сложат к твоим ногам, ты скажешь, что процесс создания Души Пламени займет лет… лет десять, да?

- Вообще-то я собирался сказать - шесть лет, - огорченно сознался Илларни.

- Не стоит лишний раз унижать себя ложью. Я читал записи одного из придворных короля Джайката. Там не сказано, что требовал Шадридаг для своей работы, но все необходимое доставляли ему вечером, а к утру его труды оканчивались… И еще ты не учел, что имеешь дело с очень сильным чародеем. Я доставлю все, что ты просил, до заката солнца. Но утром не стану слушать никаких оправданий.

- Понял! - тяжело вздохнул Илларни. - Но пленница должна быть все время при мне! Не верю ни тебе, ни твоим зверюгам!

- Хорошо, пусть будет так. Могу ли я предложить свою скромную особу тебе в помощники?

В ответ на явную насмешку Илларни заставил себя улыбнуться:

- Нет, конечно! Кто я такой, чтобы мне прислуживал Сын Клана?

* * *

- Да вы с ума посходили! - возмущенно сипел Шайса. - Не слышали, как хозяин кричал?! Может, его спасать надо!

Один из часовых, охранявших узенькую тропку, не соизволил даже рта раскрыть, а другой снизошел до ответа разгневанному Избранному:

- Великий Одержимый колдовать будет. Никого пускать не велел. Кричит - и пусть кричит. Может, так колдует…

- Что ж, ребята, может, вы и правы, - кивнул Шайса. - Ну, тогда пойду…

И вдруг ловко подсек ногой колено одного из часовых. Тот плашмя грохнулся на тропинку. Второй часовой не успел даже понять, что произошло с его напарником, потому что в лицо ему прянула Гадюка. Свинцовый шарик, утяжеляющий конец веревочки-убийцы, угодил часовому в лоб и заставил забыть о долге, приказе и прочих скучных вещах. Шайса нагнулся над первым часовым, но тот лежал неподвижно - при падении ударился головой о камень.

Шайса потерял к наррабанцам всякий интерес и быстро зашагал по тропке, которая вывела его к маленькому пятачку земли, со всех сторон стиснутому отвесными скалами. Там горел крошечный костерок, вокруг которого двигалась высокая темная фигура. Шайса облегченно вздохнул: хозяин был жив!

Он хотел было незаметно удалиться, но маг у костра выкрикнул несколько странных слов. И замутился, задрожал мир вокруг, и прижался Шайса к скале, как испуганный ребенок к матери, потому что угрюмое вечереющее небо вспыхнуло, заиграло чистыми рассветными красками. Меж скал заметался соленый ветер - тесно было тут ему, привыкшему к безбрежным морским просторам. Сквозь темные горные склоны стали проступать пенные барашки на низких веселых гребнях. И стремительный косяк рыб, вырвавшись из тугой волны, взмыл на неподвижных прямых плавниках-крыльях…

Колени убийцы подкосились. В трепете ужаса и восторга он закрыл глаза. Ничто не страшило его так, как чародейство. Именно поэтому он так тянулся своей черной душой к могущественному магу Джилинеру…

По коже хлестнули ледяные иголки. Шайса заставил себя открыть глаза.

В воздухе отплясывали злые снежинки, голос мага властно заклинал вьюгу, а из толщи скал выплывала к костру гигантская льдина, словно выломанная могучей ручищей из холодного панциря, сковывавшего скалистое побережье Уртхавена.

Пламя костра вытянулось небывало высоким языком, закачалось над головой мага и опало на багровые угли. Смолкли страшные слова нечеловеческого языка, которые выталкивал из горла Джилинер. Развеялись тучи снежинок. Но остался высокий - в два человеческих роста - обломок льдины, торчком стоящий возле умирающего костра. А рядом распластался неподвижный человек.

Преодолев страх, Шайса оттолкнулся от скалы, которая почему-то казалась ему спасением и защитой, и, скользя по расползающемуся под ногами грязному снегу, ринулся к хозяину.

Джилинер, раскинув руки, припал лбом к серой массивной льдине. Шайса подхватил господина, приподнял его голову, пощупал жилку на шее - жив!

Рядом что-то забилось, тяжело и влажно зашлепало. Шайса обернулся, готовый драться хоть с демоном.

У черного кострища стоял глиняный таз. В нем трепыхалась, умирая, большая рыба. Чешуя полыхала и тускнела в уходящих закатных лучах.

Ворон застонал и открыл мутные, словно больные глаза.

- Она исчезла, Шайса! - беспомощно, по-детски пожаловался он. - Сила исчезла, понимаешь, змей ты мой ручной?

Шайса молчал в тревожном недоумении. Таким он еще не видел хозяина.

Глаза Ворона на несколько мгновений закрылись, когда веки поднялись, Джилинер уже стал прежним. Он легко поднялся на ноги и с отвращением оглядел испачканную одежду.

- Надо переодеться… Я добыл все необходимое. Вон там, в скалах, глубокая ниша, я туда все перетащил… На тропке стоят двое часовых…

- Уже не стоят, господин, а то как бы я сюда прошел?

- А… понимаю. Ну, поймай еще кого-нибудь и пришли сюда, пусть перетаскают все к Илларни… Ах да, старый негодяй еще вспомнил, что нужны ступка, пестик и мягкая метелочка, но все это, если не ошибаюсь, можно взять у моего повара. А мне надо отдохнуть. Я… я перестарался - и потерял свою силу… ненадолго, Шайса, ненадолго! Это со всеми магами случается время от времени, со мной - уже в третий раз. Через несколько месяцев сила вернется. Но лучше, если пока никто не будет знать об этом.

Шайса понимающе кивнул. Потеряв магические способности, Ворон не перестает быть великим Одержимым, но и в самом деле будет лучше, если это останется тайной.

Нет, Шайса не собирался предавать хозяина. И все же Джилинер, лишившись чародейной силы, что-то утратил в глазах слуги, стал проще, обыкновеннее. Человек как человек. Держит себя вроде по-прежнему, да не совсем: чуть суетится, едва заметно нервничает, голос нет-нет да и дрогнет.