с Цубаки добровольно. У нас нет гарантий, что это именно Такигава сейчас, а не ее симультанный прокси…

— Довольно.

Громовой голос заставил всех замолчать и обернуться к главе стола. Нитта сглотнул. Ну вот, наконец, решилось. Судя по тому, насколько задумчивым было лицо у Окамуры без следа улыбки, он пришел к выводу, который его не устраивал, но столь необходимому. Наверное, как и Цунефуса, он все еще питал теплые отношения к мальчишке. Но Такигава… Савада был прав. Если это был прокси Цубаки, им стоило от него избавиться. Тем более Такахиро болтал что-то подобное…

Кивнув всем, не обращаясь к кому-то конкретному, Окамура медленно поднялся на ноги.

— Значит, решено.

Ямато не знал, что это было за место — никогда тут не был. Внутренний двор, где-то на границе трущоб и Пустошей, судя по тому, что он видел возвышавшиеся очень далеко мега-башни.

Сейчас это волновало его мало: намного меньше, чем толпа людей, стоявших перед ним. Сам он стоял у стены, прикованный наручниками к торчавшей оттуда трубе. В затылке вновь торчала та же щепка, что и до этого, может, настроенная слабее: во всяком случае он мог стоять. Хотя получалось плохо, и дело явно было не в ней. Один глаз заплыл от синяка, полученного во время побега от Такахиро, все тело болело после наркотика и того, что он там устроил. Раны ему обработали, но по-быстрому, чтобы не помер. Если с ним поступили так, то Ямато старался не думать о том, что сейчас было с Харадой. Хотя, зная Широ…

Нет. Наверное, с Харадой все в порядке. Иначе стояла бы рядом. Это хорошо.

Если уж судьба решила, что достаточно с него удачи, то радовало, что касалось это исключительно его. Жаль, что так вышло, конечно… Он надеялся, что удастся выбраться из всей этой ситуации. Закончить начатое.

Он сглотнул, увидев в толпе знакомые лица. И, прежде всего, Цунефусу. Забавно… Что он тут забыл? Тоже работал на Окамуру? Получается, все это время тот, словно тень, стоял позади… Дурацкое совпадение, почти даже смешное. Хотя? Что уж тут, у него вся жизнь состояла из таких. Одного за другим, одного за другим…

Тот тоже смотрел на него, во все глаза, шокировано, и Ямато вспомнил их последний разговор. Глупо получилось. Пособачились из-за какой-то чуши. Если бы он не выпендривался и согласился на предложение Ишикавы, то, пусть и не помнил бы предыдущей жизни, но жил бы себе счастливо вместе с Юкико. А не стоял у стенки, где его, скорее всего, расстреляют. Логично, ведь все вокруг полагали, что не Цубаки контролировала его, а он просто помогал ей. Он даже возражать не стал, настолько глупо звучало объяснение.

Медленно сглотнув, он резко перевел взгляд в сторону. Нитта, смотревший на него с выражением крайнего равнодушия. Недовольный Савада. Множество людей, которых он не видел до этого ни разу. Такахиро, стоявший дальше всех, и смотревший на него с такой яростью, что имей его взгляд физическое воплощение, то пробил бы Ямато в голове дыру. О, он был так похож на Тайтэна в этот момент, что на устах чуть не выросла усмешка — ну и ну. Рядом с ним возвышался немолодой мужчина, вероятно, Вашимине…

И Ханзе.

Ханзе смотрел на него странно. Очень недовольно — губы у него были поджаты, зрачок узко сужен. Но Ямато понял, что он недоволен вовсе не им, своим бывшим товарищем, а ситуацией. Может, стоило попросить поговорить с ним? Он, наверное, понял бы. Сумел бы поверить, он-то сетевой самурай, может, сталкивался…

Вперед выступил Окамура. С пустым выражением лица, равнодушным.

Так странно было видеть его таким мрачным. Обычно всегда улыбался, что бы не случилось.

Просто это конец, четко прозвучало в голове. Твоя песенка спета.

— Такигава-кун, — начал он, выжидающе смотря, и Ямато понял, что надо бы что-то ответить.

Но слов не находилось. Что он скажет? Попросит прощения? Это было глупо. Окамура работал с Вашимине, следовательно, Такахиро мог будь здоров насрать ему в уши. Неги рядом видно не было, и Ямато понадеялся, что тот был жив, что Такахиро не догадался, кто помог осуществить побег.

Он лишь криво улыбнулся, продолжая молчать.

Ну в самом деле, что тут вообще можно ответить? Пообещать вечную преданность? Глупость. А кровь… Можно было бы попробовать… Но Харада верно сказала — ты сам должен диктовать себе судьбу. Пока что ему не было дела до всей этой чуши с наследством. В ближайшем будущем, видимо, и не предвидится.

Может, так было правильно?.. В конце концов, от него реально были лишь проблемы. Абсолютно всем.

— Убей его уже! — взвыл Такахиро, и Вашимине строго взглянул на него, дернув за плечо назад. Полностью игнорируя жест от старшего товарища, он осклабился и заревел: — Посмотри на эту мразь! Это не шиноби, это маньяк! Убийца! Ему плевать на все, он… Если бы не он…

— Такахиро, — ледяным тоном проговорил Вашимине, и тот заткнулся, лишь продолжив зло сверкать глазами.

Ну, как Ямато и предполагал.

Значит, сейчас его убьют. Пристрелят, и будут правы в своем желании — потому что за собой он нес только проблемы. Он видел, как неторопливо подошел к Окамуре его подчиненный, Савада, тот мужчина, с которым они работали еще до потери памяти, как протянул ему пистолет; как повертел в руках оружие его бывший наниматель, а затем вскинул руку, прицеливаясь. Почему-то именно сейчас осознание, что он умрет, не показалось ему каким-то странным откровением. Он не был напуган, как до этого, просто принял — да, вот и конец. Шанса на спасение сейчас у него нет. Тогда Неги спас его просто потому, что рядом больше никого не было. Но теперь? Даже если Цунефуса попытается остановить их, никто не послушает.

Быть может. Потому что Ямато видел в глазах Окамуры сомнение — и в его действиях, раз он до сих пор не стрелял, лишь целясь, целясь…

Почему он сомневался? Что удерживало его? С точки зрения Окамуры, Такахиро должен был быть прав: Ямато и правда выглядел чужому человеку, как убийца с психопатическими наклонностями, забравший жизнь сначала семьи Хорин, затем многих сотрудников корпорации. Его руками Цубаки дорвалась до лаборатории.

Если бы Хорин Аи не умерла… Все могло быть совершенно иначе.

— Такигава-кун, — упрямо повторил он, и Ямато сглотнул. — Тебе есть, что сказать?

Он наверняка рассчитывал, что сейчас Ямато расскажет обо всем, что случилось. Признается, прочитает последнюю исповедь, покается перед смертью. Об Аи, Тайтэне и Цубаки; о том, что все