Том вернулся на прежнее место.

— Не делай так больше. — Гигант наполовину вытащил длинный тяжелый нож из ножен. — Буду крайне благодарен, если подобные штуки ты оставишь при себе, там им самое место.

Капитан чуть покраснел:

— Том, ты же знаешь, я владею магией.

— Просто знать — это одно, совсем другое — когда ею перед носом размахивают, — пробурчал горец.

Он чувствовал себя не в своей тарелке.

— За вчерашний день мы потеряли пятерых латников и трех лучников. — Он сверился с записями на табличке. — Всего девять латников и девятнадцать лучников с первого дня осады. Итого двадцать восемь. Добавить к ним еще двух слуг, и получается ровно тридцать, — здоровяк вздохнул. — Один к четверым.

Капитан надел сорочку.

— Я не говорю, что мы должны сбежать, — оправдывался Том. — Но, может, самое время заключить другую сделку?

— И ты туда же, Том?

Красный Рыцарь взял выстиранные брэ, чистые, как и он сам. Но кроме этой чистоты он чувствовал и неимоверную усталость.

— Каждый день наши потери возрастают, — объяснял Плохиш Том. — Слушай, я, конечно, за тобой хоть на край света. Ты прекрасный капитан, и даже Йоханнес пришел к этому выводу… Но этот орех нам не по зубам. Одно чудовище — еще куда ни шло, но целая армия?

Капитан сел на койку и оценивающе пощупал чулки. Толстые, из черной шерсти, несколько грубые и колючие, но плотные и теплые. Взяв один чулок, он осторожно натянул его на правую ногу.

— Все это правда, но мы ведь не проигрываем, — возразил он.

— А вот тут я бы… — начал Том.

— Мы будем удерживать крепость, пока не прибудет король.

Красный Рыцарь взял второй чулок.

— А если он не прибудет? — Горец подался вперед. — Что, если твои гонцы гниют где–нибудь на полпути?

— А что, если свиньи научатся летать? — отрезал капитан. — Владельцы крепости знают, что здесь творится. Я видел это, Том. Рыцари Святого Фомы не оставят монастырь — средоточие их богатства и знак доверия старого короля — на произвол судьбы. И король тоже так не поступит.

— Вот только до того счастливого момента мы тут можем все передохнуть, — пожал плечами Том.

Капитан рылся в вещах в поисках чистого дублета или хотя бы такого, от которого не будет слишком пахнуть. Один таки отыскался: из бумазеи и двух слоев тяжелой льняной ткани, потертый, но безупречно чистый. Красный Рыцарь взял его и принялся зашнуровывать.

— Может, и передохнем, — признал он, — но, черт побери, Том, оно того стоит. Это тебе не какая–то приграничная потасовка в Галле. Это северные земли Альбы. Ты сам из Холмов, я из Эднакрэгов, и мы нужны этим людям.

Том кивнул, ничуть не тронутый тем, что северяне в нем нуждаются:

— Ты действительно веришь, что король появится здесь?

— Через день. Может, через два, — ответил капитан.

Плохиш Том пожевал ус:

— Я могу сказать об этом парням? Новость их определенно приободрит… Вот только если я это сделаю, на их подчинение ты можешь рассчитывать именно эти два дня. Милорд.

— Это ультиматум, сэр Томас? — Капитан выпрямился, будто от этого впечатление от сказанного могло усилиться. — Мол, если через два дня ничего не произойдет, мне придется искать другой выход?

Горец ухмыльнулся.

— Уж поверь, бунтари всегда найдутся. И чем дольше не будет помощи, тем больше их станет. — Он встал во весь рост. Два метра сплошных мышц. — Не пойми меня превратно, я обожаю хорошую драку, и мне ровным счетом наплевать, против кого поднимать меч, и эту крепость я готов оборонять вечность, но не все ребята такие, как я.

— И они захотят покончить с войной, — сделал вывод капитан, чувствуя некое облегчение.

— Захотят, — кивнул Том. — Клянусь, сегодня даже воздух как будто изменился и отравляет ребят. Все до последнего дергаются от каждого шороха, задевают один другого по каждой мелочи.

Красный Рыцарь взял со стула котту, надел и принялся возиться с завязками:

— Да, я тоже это почувствовал.

Гигант покачал головой:

— Ненавижу эту твою ворожбу. Лишает битву всякого азарта. Сложить голову в бою хорошо, когда бой честный. Тем он и хорош — честностью. И если уж этому бою суждено стать для меня последним, то прошу лишь о том, чтобы он был достойным. Достойным того, чтоб о нем слагали песни.

— Сделаю все, что в моих силах, — ответил капитан.

— Пойду сообщу парням новость, — сказал Плохиш Том.

Не успел он выйти за дверь, как вернулись Тоби и Майкл. Красный жупон был тщательно вычищен, а впереди снова четко виднелись вышитые переплетенные восьмерки. Майкл помог его надеть. Пока капитан стоял, погрузившись в раздумья, Тоби и оруженосец зашнуровывали рукава. Продолжая думать, он натянул высокие сапоги. Тоби справился с подвязками, привел в порядок волосы капитана и подсушил бороду. А оруженосец принес парадный меч.

— Лучше боевой, — сказал Красный Рыцарь, — на всякий случай.

Майкл затянул пояс, застегнул пряжку и отступил, капитан трижды вытащил меч, проверяя надежность застежки. Тоби прицепил шпоры. Майкл протянул тяжелый золотой пояс.

Командующий улыбнулся:

— Почему бы и нет.

Майкл помог надеть золотой пояс, передал Красному Рыцарю шляпу, перчатки и капитанский жезл.

— Придете загодя, — заметил он, — но ненамного.

Спустившись по ступенькам во внутренний двор, чистоту и сияние которого даже не заметил, капитан сразу же привлек внимание людей.

Приветственно кивая каждому, он пересек двор. Остановился, проходя мимо молодого Даниэля, похвалил за успехи в обращении с оружием, перекинулся парой колкостей с Беном Картером, выразил сочувствие младшей дочери Ланторнов в связи с ее утратой — прошлой ночью у нее погибли отец и мать. Девушка присела в реверансе, и капитан не смог сдержать улыбку, заметив, как ее взгляд перескочил с него на шедшего позади Майкла.

От группы лучников, вставших по стойке «смирно», стоило ему приблизиться, узнал историю с Безголовым, выслушал жалобу на кражу зерна от сэра Адриана. Последний передал капитану туго свернутый лист пергамента.

— Как вы и просили, — сообщил писарь, — я поговорил с сестрами, с фермерами. Если хотите узнать мое мнение…

Он умолк. Капитан отрицательно покачал головой.

— Не стоит, — улыбнулся он, развеивая повисшее в воздухе напряжение, засунул пергамент в рукав и откланялся. — У меня назначена встреча с дамой.

— Не забудьте пересчитать пальцы после еды, — напутствовал сэр Адриан.

Стол был длинный, на тринадцать человек. Трон настоятельницы стоял посредине, капитан занял место справа. Он пришел первым, остальные еще не явились. Переглянулся с сидевшим на жердочке Парцифалем. Ему очень захотелось погладить птицу.