Когда Морейн покачала головой, он так впился пальцами в край столешницы, что черный дуб затрещал.

– Я даже о мурддраале говорить не буду, Перрин. Никому не ведома сила Отрекшегося, кроме того, что Ишамаэль и Ланфир были самыми сильными; но даже слабейший из них за милю, а то и больше, почувствует любую защиту, которую я могла бы поставить. И разорвет всех нас в клочья за несколько секунд. Возможно, даже не сходя с места.

– Вы говорите, он может вязать из вас узлы? – пробормотал Перрин. – Свет! Что же вы предлагаете делать? Как мы вообще можем что-либо предпринимать?

– Даже Отрекшемуся не устоять против погибельного огня, – ответила Морейн.

Перрин подумал, не упомянутым ли огнем она истребила гончих Тьмы. Тот эпизод, которому он был свидетелем, и сказанные тогда Морейн слова по-прежнему вызывали в нем беспокойство.

– В прошлом году, Перрин, я узнала очень многое. И я… более опасна, чем тогда, когда пришла в Эмондов Луг. Если я сумею подойти достаточно близко к Бе’лалу, то смогу поразить его. Но если он первым заметит меня, то уничтожит нас всех задолго до того, как у меня появится возможность нанести ему удар. – Она взглянула на Лойала. – А что ты можешь сказать о Бе’лале?

Перрин в замешательстве заморгал: «Лойал?»

– Почему вы его спрашиваете? – гневно взорвалась Заринэ. – Сначала вы говорите кузнецу, что намерены втянуть нас в битву с одним из Отрекшихся! С Отрекшимся, который способен убить всех нас до того, как мы даже подумать о чем-нибудь успеем! И тут же спрашиваете о нем у Лойала? – Огир нетерпеливо пробормотал имя, которое взяла для себя Заринэ: «Фэйли! Фэйли!», но она даже не прервала свою речь. – Я была уверена, что Айз Седай знают все. О Свет, по крайней мере, я-то достаточно умна, чтобы не заикаться о сражении с кем-либо до тех пор, пока не узнаю о нем все, что могу узнать! Вы… – Под взглядом Морейн она прервала свою пламенную речь, продолжая что-то бормотать.

– Огиры, – холодно промолвила Айз Седай, – о многом помнят, девочка. Со времен Разлома Мира у людей сменилось намного больше ста поколений, но у огир – меньше тридцати. То, что нам неизвестно, можно узнать из их рассказов и преданий. А теперь рассказывай, Лойал. Все, что ты знаешь о Бе’лале. И желательно короче. Мне нужна твоя долгая память, а не долгое предисловие.

Лойал откашлялся, прочищая горло, – этот звук сильно напоминал громыхание дров, катящихся вниз по крутому желобу.

– Бе’лал! – Его уши выскочили из шевелюры, подобно крылышкам колибри, потом снова спрятались. – Я не знаю, что неизвестное вам может быть в наших преданиях. О нем не часто упоминают, рассказывают только о разрушении Зала слуг как раз перед тем, как Льюс Тэрин Убийца Родичей и Сто спутников заточили его вместе с Темным. Джаланда, сын Ариеда, сына Койама, писал, что его прозвали Завистливым, что он покинул Свет, поскольку завидовал Льюису Тэрину, и что он завидовал Ишамаэлю и еще Ланфир. В «Исследовании Войны Тени» Мойлин, дочь Хамады, дочери Джуендан, назвала Бе’лала Плетущим Сети, но почему – я не знаю. Она упомянула, что он, играя в камни с Льюсом Тэрином, выигрывал, чем всегда хвастался. – Лойал посмотрел на Морейн и опять загрохотал: – Я стараюсь быть кратким. Но я не знаю о нем ничего особо важного. Несколько писателей говорят, что Бе’лал и Саммаэль оба были во главе битвы против Темного, до того как покинули Свет, и оба мастерски владели мечом. Честно, это все, что я знаю. Возможно, о нем говорится в других книгах, других преданиях, но я их не читал и не слышал. О Бе’лале не часто упоминают. Мне жаль, что я не смог сообщить вам ничего полезного.

– А может быть, и сообщил, – задумчиво сказала Морейн. – Я не знала этого имени – Плетущий Сети. Или того, что он завидовал Дракону так же, как и своим сотоварищам в Тени. Это подтверждает мои подозрения, что он хочет овладеть Калландором. Вот, должно быть, причина, по которой он выбрал для себя роль благородного лорда Тира. А прозвище Плетущий Сети… оно выдает его как интригана, методичного и терпеливого хитреца. Ты хорошо сделал, что рассказал об этом, Лойал.

На мгновение губы Лойала растянулись в довольной улыбке, затем уголки его рта опять уныло опустились.

– Я не стану притворяться, что не боюсь, – неожиданно вмешалась Заринэ. – Только дурак не стал бы бояться Отрекшегося. Но я поклялась, что буду с вами. И отступать не намерена. Вот и все, что я хотела сказать.

Перрин с сомнением покачал головой: «Она точно сумасшедшая. Вот я бы не хотел попасть в эту компанию. Мне бы лучше снова оказаться дома и работать в кузнице мастера Лухана». Но вслух он произнес:

– Если он внутри Твердыни, если он ждет там Ранда, мы должны пробраться туда, раз хотим приблизиться к нему. Как мы попадем в Твердыню? Все беспрестанно повторяют, что никто не войдет в Твердыню без соизволения благородных лордов. А глядя на крепость, я не представляю себе, как можно проникнуть туда иначе, чем через ворота.

– Ты туда и не пойдешь, – сказал Лан. – Пойдем только я и Морейн. Чем больше народу, тем труднее туда попасть. Какой бы путь в Твердыню я ни выбрал, уверен, что он не будет легким даже для двоих.

– Гайдин… – решительно заговорила Морейн, но Страж прервал ее не менее уверенным голосом:

– Мы идем вместе, Морейн. В этот раз я не намерен стоять в стороне.

Спустя мгновение она кивнула, соглашаясь. Перрину показалось, что Лан сразу расслабился.

– А всем остальным лучше бы выспаться, – продолжал Страж. – Мне нужно изучить Твердыню снаружи. – Он немного помолчал. – Есть еще одна вещь, которую я вспомнил, слушая ваши разговоры. Так, мелочь, Морейн, но она должна означать что-то, чего я не понимаю. В Тире появились Айил.

– Айил! – воскликнул Лойал. – Невозможно! Весь город был бы в панике, если бы хоть один айилец прошел в ворота.

– Я не сказал, что они расхаживают по улицам, огир. На крышах среди каминных труб города прятаться не труднее, чем в Пустыне. Я видел не меньше троих, хотя никто больше в Тире их, кажется, не заметил. А если я видел троих, будьте уверены, что тех, кого я не видел, во много раз больше.

– Для меня это ничего не означает, – медленно проговорила Морейн. – Перрин, почему ты так хмуришься?

А Перрин и не знал, что хмурится, и этот вопрос был для него неожиданностью.

– Я думал об этом айильце в Ремене, – признался Перрин. – Он говорил, что, когда Твердыня падет, айильцы покинут Трехкратную землю. Это ведь Пустыня, да? Он сказал, что это такое пророчество.

– Я изучила каждое слово пророчеств о Драконе, – тихо произнесла Морейн, – во всех имеющихся переводах. И там нет ни единого упоминания об Айил. Мы неуверенно и вслепую делаем шаг к нашей цели, пока Бе’лал плетет свои тенета, а Колесо сплетает Узор вокруг нас. Но кто тогда Айил – паутина Бе’лала или плетение Колеса? Лан, ты должен отыскать для меня путь в Твердыню! И быстро. Да, для нас. Быстро отыщи путь для нас.

– Как прикажете, Айз Седай, – ответил он тоном скорее теплым, чем официальным.