Я вздохнул и снял «пресс-очки», через которые читал свежую электронную газету (они воспроизводят страницы с реализмом лучших современных компьютерных игр).

Грешным делом я как раз просматривал криминальную хронику. Жили-были дед да баба, ели кашу с молоком, дед по бабе кулаком…

На этом я прервал чтение и подошел к дверям. В воздухе стоял запах корешкового дыма (в Стране Светлого Будущего, как и во всем мире, стало модным курить вместо табака разные полезные корешки).

Я шагнул на платформу.

Вокруг кипела жизнь. Люди куда-то спешили, что-то читали или смотрели (по переносным экранам), о чем-то разговаривали.

Возле двери забегаловки стояла девица в симплектовой (модный материал, изготавливаемый с помощью космических технологий) кофте с сигаретой в кулаке и зыркала на проходящих глазами.

На лужайке поодаль валялся не вполне сознательный гражданин. Ему было хорошо.

А над всем лилось из динамика бессмертное:

Было хорошо и мне. Я смог побывать в Стране Светлого Будущего, о поездке в которую давно мечтал. Я увидел, что страна эта великая и могущественная, а жизнь там, несмотря на отдельные изъяны, в общем-то очень хорошая.

Я был рад за свой великий народ. И поверил в его великое будущее.

Михаил Саяпин

АРМИЯ И МЫ. ЧАСТНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ НА АКТУАЛЬНУЮ ТЕМУ

Разговоры об «армейской реформе» у всех нас уже, что называется, навязли в зубах. России нужна современная армия: мобильная, хорошо вооруженная, обученная и пр. и пр.

Но лично у меня складывается впечатление, что переживаемая нами ныне эпоха – эпоха гораздо более глубоких ломок привычных институтов, нежели это обычно представляется. Не является исключением и военная сфера: в понятие «современная армия» нужно вкладывать существенно другое понятие, чем прежде.

Попробую это насколько можно обстоятельно обосновать.

О глобальных тенденциях и роли военспецов

Сейчас все чаще можно слышать такое утверждение: эпоха массовых армий заканчивается. Верно ли это? Думаю, что да.

Свыкнуться с этой мыслью трудно, потому что несколько последних столетий, фактически все время существования современной цивилизации (с Нового времени), масштабность военных действий непрерывно возрастала. И вот – похоже, она достигла своего пика; похоже, что старшее поколение явилось свидетелем уникального по своей глобальности военного противостояния во Второй мировой войне, равного которого не будет уже в ближайшие не года – столетия! Военные силы так же, как когда-то развертывались, начнут свертываться, все больше и больше локализуя свои действия. Повторяю, такой обратный процесс идет вразрез с магистральным положением военной науки, рожденной для обслуживания именно массовой, регулярной армии, поэтому принять его трудно, особенно для военного теоретика.

Но практика и впрямь показывает: после гигантской мировой бойни середины XX столетия войны велись беспрерывно, но в основном все больше локальные, требовавшие не столько армий, сколько экспедиционных корпусов.

Вот и получается, что в целом образ армии в общественном сознании (повторяю: не только у нас) остался вполне пещерным и больше ориентирован на отсталого обывателя, убежденного, что соль армии – это те, кто сидит в окопах. А всякие там штабные – просто «отсиживаются», что создает хорошую почву для бесконечных застольных разговоров о том, что «одни воюют, а другие награды получают». (Яркий пример – реплика персонажа одного из недавних российских фильмов: «Он боевой генерал – не штабной»!).

Вторым фактором, способствующим отходу современных армий от упора на массовость, является технический прогресс с неизбежно сопутствующей ему специализацией. К сожалению, обывательское сознание требует зримого героизма в виде очередного бросания на амбразуру и тем самым стоит на пути осознания роли военных специалистов – этих невзрачных «ботаников» военного дела. В общественном сознании под воздействием казенной ура-патриотической пропаганды прочно сложилось впечатление, что образцовым солдатом, как и героем, может стать любой, причем в мгновение ока – надо только преодолеть гордыню и научиться «беспрекословно подчиняться командирам и начальникам». Было выпущено огромное количество фильмов, где солдат делал пару-тройку ошибок, но потом, восприняв мудрые советы отцов-командиров, становился отличником боевой и политической подготовки. (В крайнем, извращенном случае дело принимало вид воспевания очередного броска на амбразуру.) Но нет, пожалуй, ни одного, где показывалось бы, как трудно (если подходить к делу по-настоящему) полноценно овладеть боевой специальностью! Да это и понятно: изображать «войну моторов и резервов», войну – поединок специалистов, трудно, не зрелищное это дело, тогда как война – череда бросков и таранов – очень даже зрелищна и может быть легко подана зрителю-читателю.

А военная мысль, как известно, все время рыщет в поисках чудо-оружия, основное качество которого – дать возможность поражать противника, самому оставаясь недосягаемым. Каждое такое чудо-оружие, во-первых, стоит на достижениях высоких технологий и требует профессионализма при своем обслуживании. Во-вторых, чтобы низвести чудо-оружие до статуса обычного оружия, т. е. создать эффективное противооружие, тоже требуется создать другое оружие – тоже с помощью высоких технологий – а значит, и для его обслуживания нужны классные специалисты. А в-третьих, чудо-оружие может появиться не только с помощью, так сказать, сложения, но и вычитания, т. е. ликвидации у противника какого-либо звена в обороне. Скажем, выведите из строя в армии все радиолокаторы – и вот обычная авиация из разновидности оружия становится чудо-оружием, получив возможность действовать практически безнаказанно. Отсюда высокие требования к защищенности военных специалистов, которых в идеале лучше по возможности вообще держать подальше от передовой.

Поэтому современная война – это противоборство мощных разветвленных структур, в которых бойцы на линии огня являются лишь малой вершиной огромного айсберга. Очень правильно выразил это положение покойный Богомолов эпиграфом к первому изданию своего знаменитого романа «Момент истины»: «Немногим, которым обязаны многие». (К сожалению, в последующих изданиях он, кичившийся своей независимостью, снял его в угоду чьему-то высказанному недовольству.) Я, разумеется, не хочу сказать, будто у окопных нет своей науки, равно как, конечно, без бойцов на передовой все эти военные игры обессмысливаются. Но все равно в современной победе процентов 90 – это заслуга тех, кто «отсиживается» в теплых бункерах, ни разу не услышав воя снарядов, а оставшееся – заслуга тех, кто месит грязь и ползает под огнем противника.

Вот почему очень важно переломить восприятие военного дела в массах, насаждая в умах правильную иерархию ценностей: война прежде всего – это война специалистов и лишь потом – пушечного мяса. Конечно, молодежь находится под влиянием образов героев, «мочащих» врагов направо-налево, потому и стремится обязательно попасть в какой-нибудь «спецназ». Но тем более необходимо настойчиво героизировать неказистые с виду военные специальности, настойчиво доводя до сознания потенциальных военных, чт’о именно ценится в первую очередь в современном военном деле.