другой. Разве перевелись у нас сознательные женщины? Нет, дорогой товарищ, ошибаетесь. Не перевелись у нас сознательные женщины.

ЭПИЗОД ВОСЬМОЙ

Т у ц и (в телефон). Что с тобой, маленький?.. Где? Желудок или кишечник?.. Желудок — повыше, кишечник — пониже… Сильно? Очень сильно?.. Послушай, Санду, я тебя знаю. Ты выдумываешь, хочешь больным прикинуться, чтобы избавиться от Африки… Вот что, дружок, от Африки тебе все равно не избавиться! И даже бездельник Нику не уйдет никуда от Африки. Эй, Санду, вбейте вы себе в голову: вам от Африки некуда деться. От разноцветной Африки! (Остальным.) Извините, пожалуйста. Начинаем запись. Следите за монитором! «Вперед! В передовые!» Отснятое интервью «Дама из Амстердама». Давайте ролик пятый. Фонограмма!

Д а м а  и з  А м с т е р д а м а (появляется читая). «Нувель обсерватер». Маленькие объявления. Чуть лучше, нежели вчера. Чуть хуже, нежели завтра. Это девиз мадам Рейен, которая предлагает выгодные партии. Трокадеро двести семьдесят четыре… «Обаятельная дама, тридцати пяти лет, ищет компаньона, мечтающего о наполненной внутренней жизни». «Мужчина пятидесяти пяти лет ищет музу до двадцати лет для телесного вдохновения». «Девушка двадцати четырех лет, имеющая финансовые затруднения, ищет мужчину, имеющего затруднения чувственного характера». «Мужчина заурядный, не обремененный деньгами, банкрот, в летах, ищет девушку богатую, симпатичную, красивую, умную и образованную. До двадцати лет. Непременно блондинку». (Жест презрения и возмущения.) Шуты! Вонючие экстремисты! Разве возраст имеет значение? Хоть я и приехала сюда из Женевы в институт геронтологии к госпоже Аслан, у меня нет комплексов… Потому что… женщина, дорогая моя, всегда будет объектом поклонения. У меня было три мужа. И всех троих я любила, всех обожала, но каждого — по-своему. Первый муж был ученый. В первую брачную ночь я проснулась в два часа. Он сидел на кровати и писал в темноте. «Что ты делаешь?..» Имени его упоминать не следует! Я испугалась. Решила, что он лунатик. Но он был ученым. Итак, я была женой ученого. Он хотел, чтобы я посыпала себе голову пеплом. И я посыпала себе голову пеплом. Он не разрешал мне появляться на пляже, чтобы меня не видели обнаженной, хотя у меня была очень хорошая фигура; не знаю, заметили ли вы это, душечка, поскольку на мне просторное манто. Но у меня… (показывает размеры) девяносто пять — шестьдесят два — девяносто пять… Ну было, было… Не так давно, тому назад… честное слово. Мы бывали в Париже. Мы много раз бывали в Париже! И представьте себе, он ни разу не повел меня в кабаре! Он часто покупал шампанское, дорогое, «Прима-люкс» с фольгой, с ленточкой, но приносил его в отель. И мы пили его тет-а-тет, с глазу на глаз. Так ему хотелось. Двадцать пять лет разницы, что ни говорите! Он был ученым, с ним и я стала ученой, хотя была так молода. Ах, какая жизнь, какая жизнь! Завтракали мы обычно в десять вечера. Был у меня жених! Мм! Мм! Всего на год старше меня! Брюнет! Его даже звали Бруно… с зубами, крупными, белыми, частыми, сильными, которые… клац! Боже, какая жизнь! Это случилось накануне свадьбы. Мама приехала в Париж для последних приготовлений. Тогда-то я и встретила моего мужа номер один. Познакомила меня с ним сестра. Она вращалась в свете, была леди, а мой муж номер один, я уже говорила, был ученым. А точнее — инженером. Я была у него на фабрике. Я сперва думала — он там служит, а он и говорит: «Ты видишь эту фабрику? Она твоя!» Он был на двадцать пять лет старше меня, но это не имело никакого значения. Я влюбилась в него как безумная… безумная… безумная…

Т у ц и (по телефону). Алло, аппаратная, посмотрите, что там с пленкой…

Д а м а  и з  А м с т е р д а м а. …безумная… безумная…

Т у ц и. Алло, техники! Техники, вы меня слышите?

Д а м а  и з  А м с т е р д а м а. …безумная… безумная…

Т у ц и. Извините, мы вынуждены прервать! Техники, пошлите «Даму из Амстердама» в ОТК.

ЭПИЗОД ДЕВЯТЫЙ

В е д у щ и й  и  В е д у щ а я. Снова — идет передача.

В е д у щ и й. Уважаемые телезрители! Как только мы объявили о дискуссии по поводу книги «Вперед! В передовые!», в адрес нашего «Калейдоскопа» пришло огромное количество писем. Сотни! (Открывает портфель, кладет на стол пачки писем, аккуратно их раскладывает.) Среди них есть и… гм… одобрительные… Таких три-четыре. Обычно мы начинаем именно с них. Но… гм… мне кажется, что вы предпочитаете не следовать шаблонам… Или на этот раз…

В е д у щ а я. Нет. Нет… Читайте…

В е д у щ и й. Подумайте хорошенько! Есть предел терпению, даже женскому… Это фактор биологический. Соматический тип…

В е д у щ а я. Читайте! Читайте!

В е д у щ и й. Помните, в своих знаменитых ответах на анкету Карл Маркс сказал, что больше всего ценит в женщине «слабость». NB! Нота бене! Карл Маркс!

В е д у щ а я (вот-вот сорвется). Отвечая на эту анкету, Маркс шутил, а не предрекал мировую революцию.

В е д у щ и й (переворачивая страницу). Хо-ро-шо. Итак, если вы готовы встретиться с истиной в открытом бою, по-мужски, я предупреждаю вас, что некоторые письма очень жестоки. Вот, например, что пишет нам корреспондент из Калафата{142}.

В т о р о й  р е ж и с с е р. Стоп! Стоп! Стоп! Прошу прощения. Это не по вашей вине. Мы вынуждены срезать вам ноги. (Другим тоном.) Гаврилою, срезай ноги!

ЭПИЗОД ДЕСЯТЫЙ

Перерыв. Суета в павильоне.

В е д у щ а я. Вот, значит, что ты приготовил?..

В е д у щ и й. Ничего я не готовил! Ты сама на это пошла, можно сказать, искала днем с огнем…

Т у ц и. Поменяйтесь, пожалуйста, местами.

В е д у щ и й. Ты что, думала, я буду играть роль твоего чичисбея?! Махать опахалом, пока принцесса на горошине…

Т у ц и. Поменяйтесь, пожалуйста, местами.

В е д у щ и й. Ты надеялась нокаутировать меня своим «кто вам гладит манжеты»?

Т у ц и. Пожалуйста, поменяйтесь местами.

В е д у щ и й. Не желаем мы меняться, нас вполне устраивают наши места.

В е д у щ а я (ведущему). Так, значит, вот что ты готовил! Прекрасно-о-о-о!

Т у ц и. Внимание! Фонограмма!

ЭПИЗОД ОДИННАДЦАТЫЙ

Снова в студии. Идет передача. Теперь ведущие действительно поменялись местами.

В е д у щ и й (потеряв свою первоначальную любезность). Мне кажется, что следует избегать… Мы не должны рассуждать… односторонне… вносить личные мотивы…

В е д у щ а я. Кажется, вы хотели прочесть чье-то резкое письмо.

В е д у щ и й. Не знаю, стоит ли обострять дискуссию? В конечном счете что вы предлагаете? Мадонну с лилией заменить Мадонной с мотыгой? Мотыга… Но поймите же, для женщины… это не… не характерно.

В е д у щ а я. Характерно — мужество…

В е д у щ и й. Не кажется ли вам, что, утверждая свое мужество, вы рискуете…

В е д у щ а я. Чем мы рискуем?

В е д у щ и й. Рискуете потерять самое главное, самое пленительное, что в вас есть… Рискуете — как бы выразиться — потерять чисто женскую прелесть.

В е д у щ а я. Что потерять?

В е д у щ и й. Женскую прелесть!

В е д у щ а я. Пре-ле-есть! Опять эта женская прелесть. Все та же пластинка. Когда женщина косит, когда гнет спину, сгребая сено, когда грузит в машину бревна для своего дома, — тогда вас