«разговор о том, что кто-то живет за счет других», ушедшим в прошлое, объявить неприемлемой точку зрения о том, что «Казахстан, Узбекистан и прочие республики» были «нахлебниками» в Союзе ССР или могут быть таковыми в новых условиях[2083].

В современных поисках русской и российской национальной идеи особую настороженность должны, на наш взгляд, вызывать еще три момента. Во-первых, априорно негативное отношение к русской идее на том якобы основании, что она – «не освободительная, а агрессивная, воинствующая. Потому она и сливается с идеями державности, государственности, причем опять-таки в их агрессивном обличье»[2084]. В этом, очевидно, находит выражение пережившая большевиков и лишенная каких бы то ни было рационалистических оснований русофобия. Во-вторых, убеждение в том, что «российская национальная идея должна быть денационализированной, это должна быть идея нации-государства, а не нации-этноса»[2085], в чем снова обнаруживается большая зависимость от негативного большевистского прошлого. В-третьих, попытки лишить современную российскую национально-государственную идеологию ее естественной основы – патриотизма, которые находят свое выражение в утверждениях типа того, что «очень опасный в периоды мирной и стабильной жизни, он [патриотизм] часто является единственным спасением в период вооруженного противостояния»[2086]. Очевидно, «очень опасный патриотизм» третируется здесь лишь по причине неправомерного отождествления его с шовинизмом и отрицается как русская или российская разновидность последнего. Между тем национальный негативизм и антипатриотизм, как показала отечественная история XX века, были ее настоящим бичом, и нет никакой необходимости в бесконечном повторении исторических ошибок. Опыт истории свидетельствует в пользу утверждения о том, что демократия в России может выжить только в союзе «с двумя органическими народными чувствами-верованиями: патриотизмом и социальной справедливостью»[2087].

Определенный интерес представляет предпринятая по инициативе Союза Возрождения России и Конгресса русских общин попытка дать «русский национальный ответ» на ключевые вопросы национального и государственного строительства, выраженная в «Манифесте возрождения России» (1994). Национализм в «неискореженном» значении авторы этого документа трактуют как согласие с духовным своеобразием своего народа, истинный патриотизм гражданина – как установление тесной связи между ним и нацией. Русский национализм соответственно означает принятие русского языка, русской истории, русской государственности, русского мировоззрения как своих собственных и стремление к объединению людей в совместном служении Отечеству и общенациональным интересам. Авторы исходят из того, что Россия никогда не была «тюрьмой народов» или колониальной империей; империя выступает как вполне приемлемая для нации государственная форма, позволяющая объединить народы в единую цивилизацию и хранящая разноплеменную самобытность в русле общенациональной культуры[2088].

Современное евразийство не принимается авторами из-за опасений, что оно способно отвлечь русских от собственных национальных задач, мешая самососредоточению России и избавлению от навязанного ей комплекса вины. Ключевым моментом Русской идеи утверждается всечеловечность русского национального характера, понимаемая не как растворение в «общечеловеческом», а как терпимость к идеям и традициям других наций и народов, как восприимчивость к достижениям других цивилизаций. Русская идея есть возвращение к проверенным веками основам существования России – духовности и справедливости, соборности и служению, смирению и оптимизму[2089].

Авторы пытаются будто бы наполнить новым историческим содержанием известную формулу «православие, самодержавие, народность». Они утверждают, например, что национально-государственное возрождение России немыслимо без возрождения ее духовной основы – Православной Веры. Она была стержнем Русской идеи, им она и должна оставаться. Отличие русского национализма от других состоит, по мнению авторов Манифеста, в осуществлении «проекта» Российской империи. Монархия рассматривается как органически присущая России форма правления и, со временем, по достижении явных признаков возрождения страны, ее предлагается восстановить: «Лишь вымолив у Бога, “выслужив” у истории монархию, можно призвать самодержца на престол»[2090]. На наш взгляд, едва ли можно надеяться на быстрое принятие взглядов такого рода современным обществом и укоренение их как составной части Русской национальной идеи.

Среди задач государственно-патриотического движения, выдвинутых в Манифесте и подлежащих первоочередному решению, бесспорно привлекательными являются следующие: воссоздание национального единства как условия существования России в качестве суверенного государства и великой мировой державы, пресечение всех форм проявления сепаратизма и этнической исключительности; восстановление территориальной целостности страны на основе неделимости Российского государства и единообразной административной автономии ее регионов; независимость административно-территориального устройства от этнического состава территорий, правовое равенство территорий; восстановление губернской системы управления территориями и представительной системы земских собраний[2091].

Авторы труда «Россия сегодня: реальный шанс» (1994), преследующие цель – дать платформу объединения общества для выхода из кризиса, возможный успех своей деятельности вполне обоснованно связывают с опорой на российскую духовность, необходимость единой государственной идеологии, стержнем которой должна быть национальная идея – признанные большинством нации взгляды на цели и задачи общества, нации, государства, характер государственного строя, направленность и методы его развития. Одной из ключевых проблем построения процветающей России, по выводу авторов, является проблема конструктивного совмещения передовых технологий современного Запада с тысячелетней русской исторической традицией. Вырабатываемую доктрину державного строительства России авторы называют «просвещенным патриотизмом», предполагающим сочетание идеи соборной демократии и личной свободы с идеей сильной и ответственной государственной власти[2092].

В области национально-государственной политики авторами предлагается разработать концепцию государственного устройства, которая предусматривала бы предоставление всем субъектам Российской Федерации равного государственного статуса, создание единого и неделимого Российского государства, где все народы будут действительно в равноправном положении. Для этого, указывается в одном из разделов труда, необходимо идти по пути «декретирования в новой Конституции и воплощения на практике полного равноправия национальных групп так называемого коренного и некоренного населения во всех нынешних национально-государственных, национально-территориальных и административно-территориальных образованиях. И, разумеется, наделения этих групп равными правами на участие в формировании органов власти и управления на местах и соответствующего представительства в центральных органах власти и управления РФ»[2093]. Такая позиция представляется единственно верной, без такого равноправия рассчитывать на справедливое разрешение национальных проблем не приходится. Альтернативой может быть лишь создание бесконечного множества национально-государственных образований, их «очищение» от инородцев или уготовление последним участи «второсортных граждан». А это – прямой путь к расколу, нескончаемым этническим конфликтам и войнам.

Русская и российская национальные идеи наиболее гармонично сочетаются в деятельности Всемирного Русского Народного Собора – широкого общественного движения, оформившегося в 1993 году. Впервые созванный по инициативе ряда патриотических общественных организаций при поддержке Русской Православной Церкви и всех ветвей светской власти в мае 1993 года, Собор стал одной из действенных форм общенационального диалога по важнейшим вопросам бытия русского народа и укрепления государственного единства России. Впечатляющим стал Третий Всемирный Русский Народный Собор (4–6 ноября 1995 г.), в работе которого наряду с деятелями науки, культуры и образования, философами и богословами, приняли участие и лидеры всех наиболее влиятельных политических партий