мне, что я и так уже знала — Винни зачем-то нужно попасть в архив в главной ангельской администрации, способы его проникновения в которую они и обсуждали. Вот интересно — они весь путь туда пошагово, что ли, обсуждали?

— Вот зачем ты его туда водила? — ни с того, ни с сего вызверился вдруг мой ангел, как только я рот открыла, чтобы озвучить этот вопрос. — Неужели непонятно, что там история всего нашего течения хранится? Зачем она темному? Да еще такому, который в самые верхи вхож? А если он там какой-нибудь документ стащит? А потом вывернет его наизнанку — и прямо под нос руководству? А то поинтересуется, откуда у него информация и кто его к ней доставил?

— Ну так скажи ему, что мысленно его туда проведешь, как я сделала, — пожала я плечами, подавая ему пример откровенности. — Там ничего сложного нет, это — как кинокамера …

— Ты издеваешься?! — зашипел мой ангел, чуть не плюясь. — Это кто же тебе такую сверхумную мысль подсунул? Он же только и ждет момента, чтобы мне в сознание проникнуть! Ты хочешь, чтобы у меня там темный похозяйничал? А там — полшага до полной вербовки? Нет уж, спасибо — хватит того, что он тебя уже запрограммировал на полное доверие к вражеской пропаганде!

Глава 12.13

Больше я с ним не разговаривала. Вот захотелось недавно одной дурочке, чтобы он снова раскипятился до своего обычного состояния! Но речь же шла об обычном булькающем, а не о шипящем обжигающим паром и каленые искры во все стороны мечущем! Оставалось только ждать до утра — Винни обещал притушить излишнее рвение. Любое, хотелось бы надеяться.

Я даже за панель в офисе не сразу села — хотелось хоть одним глазком посмотреть на сражение неуклюжего Давида с целой сворой тренированных Голиафов. Одного глаза не хватило — у меня оба растопырились, вбирая разворачивающуюся перед ними сцену и то и дело моргая, чтобы убедиться, что она им не чудится.

Сначала Стас отправил Винни тренироваться с Тенью. Ну, правильно — если бы я не видела его другой облик на земле, я бы тоже самого слабого противника против него выставила. Тень тут же бросился на него, но как-то небрежно, без того пыла, который он в павильоне Стаса всегда демонстрировал — на него Винни тоже явно не произвел никакого впечатления.

Понял он, что ошибся, уже на земле — уткнувшись в нее лицом, со сведенными за спиной рукой и ногой в железном захвате Винни. Но, похоже, не сразу — он еще неистово дернулся пару раз, пока Винни не наклонился, озабоченно заглядывая ему в лицо и придавив его конечности к спине.

Макс тоже продержался против него недолго, но это и понятно — ему темная субординация руки-ноги сковала. А потом Винни, легким прыжком поднявшись с колена, пришпилившего Макса к земле, поманил приглашающим жестом одновременно и Стаса, и моего ангела …

На земле я не раз видела, что мой ангел вытворял в парке, у старого дуба.

В павильоне Стаса я тоже неоднократно наблюдала, как его подчиненные гоняли моих одногруппников — и догадывалась, что они демонстрируют при этом далеко не все свои навыки и умения.

И уж точно я не сомневалась, что в боевых искусствах Стас их наверняка превосходит.

Но Винни управлялся с ними обоими, как жонглер со смертоносными с виду булавами: они у него летали во все стороны, следуя едва заметному движению его руки, устремлялись назад, с треском срезаясь друг в друга на том месте, где он только что стоял, а он еще и ускорение им придавал легким пинком …

Стас взревел нечто нечленораздельное, и Макс с Тенью ринулись им на подмогу, словно ударом тока взбодренные. Подмога сгоряча ошиблась адресом — в умелых руках жонглера оказалось не две, а четыре булавы, которые он бросал навстречу друг другу с еще большей легкостью …

Да-а-а, сегодня меня точно никто не будет от работы отвлекать! Ой — мне же ее еще сделать нужно!

Когда они, наконец, вползли в офис, я успела панели хоть до обеда задел надиктовать — и так быстро я еще никогда не думала!

Гордиться этим я перестала всего через какой-то час. Когда поняла, что имел в виду Винни, говоря о лучшем применил чрезмерного энтузиазма. В отличие от остальных, он вошел в офис, даже не запыхавшись — наоборот, он весь прямо вибрировал, словно не притушил, а в себя вобрал боевое рвение своих соперников на тренировке.

Которое и обрушилось на меня в полном объеме.

Его действительно интересовало все. Об Игоре, Даре, Марине, Тоше, Аленке и даже Светке. Он постоянно останавливал меня уточняющими вопросами и требованием более детального описания того или иного события.

Умение Игоря с самого раннего возраста чувствовать ложь и распознавать ангелов в невидимости. Их с Дарой не менее ранняя способность читать мысли друг друга и абсолютно непреодолимая потребность быть вместе. Взаимодополняемость ее яркого таланта располагать к себе окружающих и его глубокого понимания мотивов всех их поступков. Их категорический отказ причислять себя к некой побочной ветви ангельского общества и крайне решительная готовность настаивать на этом отказе.

Особенно его заинтересовала попытка нападения на них с целью очистки их памяти, когда они приняли решение пойти на открытый контакт с другими ангельскими детьми — а также роль Стаса в ее организации и ментальная связь между ангельскими детьми и их небесными родителями, возникающая прямо в момент рождения первых и не имеющая ничего общего с обычным мысленным сканированием сознания — напоминающая, скорее, взгляд в совершенно новый и неизведанный мир из окна витающего над ним летательного аппарата. Безграничная преданность ангелов своим детям, с легкостью перевешивающая их обязательства перед небесными высями. Их готовность без колебаний переступить через любые его догмы и отбросить любое устоявшееся в нем противостояние при возникновении даже намека на грозящую детям опасность.

Его также заинтересовало судилище над моим ангелом, Тошей и Максом из-за того, что Игорь с Дарой узнали о своем происхождении — а также роль Стаса в его провале.

Догадка Марины, что наши ангелы — не люди, ее совершенно бредовые идеи об их происхождении, ее первый контакт со Стасом и добровольное участие в изгнании Галиного искусителя Дениса с земли. Дальнейшее ее привлечение ко всем операциям Стаса и ее требование задействовать в них Дениса, вернувшегося на землю в облике Макса. Ее обрывочные, но навязчивые воспоминания о прошлой жизни и