– У нас еще есть время, человек Петр Хрумов. Говори. Если нам потребуется что-то уточнить, я задам вопрос. Говори.

Даэнло в чем-то так же неторопливы, как их карикатурный аналог – земные носороги. Но бывают и так же свирепы.

– Все началось на Хикси-43, даэнло. Я возвращался из рейса и, пройдя первый джамп, услышал в кабине звук. Оказалось, что его издавал счетчик…

– Счетчик прошел джамп?

Как он заинтересовался!

– Да, даэнло. Он прошел джамп и сохранил рассудок. Но лучше я расскажу по порядку.

– Говори.

– Счетчик сказал, что должен попасть к Андрею Хрумову… моему деду…

Взмах щупалец.

– Андрей Хрумов – человек, обвиняющий Конклав в излишней жестокости?

– Да.

Жаль, что деда здесь нет. Порадовался бы такой популярности. Я понял, что говорить придется долго.

Но я не предполагал, что это будет так долго…

– Мы не захотели союза с геометрами.

– Почему? Это раса, идентичная вашей. Это – естественный союзник.

– Их мораль не менее жестока, чем мораль Конклава.

– Ты тоже считаешь, что мы жестоки?

Я посмотрел в плоские блюдца глаз.

– Да, даэнло, ответственные за человечество…

Прошла ночь, и над Цитаделью поднялось солнце. Тусклая, далекая красная звезда – она казалась случайным недоразумением рядом со сверкающей тучей торппа.

Я говорил:

– Командующий алари присвоил мне звание офицера – чтобы поручить выполнение разведки в Ядре.

– Это превышение его полномочий, – сказал даэнло. Помолчал и тем же скучным голосом добавил: – Я ошибся. Командующий независимой боевой единицей может проводить разведывательные миссии и привлекать к ним представителей Слабых рас. Командующий, ты оправдан. Можешь покинуть круг обвинения.

Черная мышь рядом со мной шевельнулась:

– Сильные даэнло, по праву старшего офицера я должен присутствовать при допросе человека Петра Хрумова.

– Ты можешь остаться. Тебе принесут пищу и воду.

Мне подобной поблажки не предоставили. Впрочем, созданное куалькуа тело вряд ли нуждалось в пище. Я все говорил. Солнце сползло к закату. Торпп дрейфовал по небу – может, ему было скучно следить за медленной беседой органических существ.

– Человек расы геометров, Ник Ример, ввел свою планету в Тень…

– Это значит, что планета геометров защищена?

Хороший вопрос. Я пожал плечами:

– Она никогда не была беззащитной. Но теперь… на месте Сильных рас я не стал бы атаковать геометров.

– Это совет – или угроза?

– Это совет.

– Хорошо. Продолжай.

Вновь наступила ночь, когда я закончил. Не знаю, отдыхали ли другие Чужие. Даэнло не отходил от меня ни на миг.

– Ответь – как поступит раса куалькуа со своим Зерном Врат?

– Я не знаю…

– Спроси у куалькуа.

Я недоуменно посмотрел на даэнло, чей загривок украшал бесформенный мешок.

– Они никогда не разговаривают с нами. С тех пор, как их мир был уничтожен и домом их стал космос. Они служат, но не отвечают. Спроси.

Я вздрогнул, понимая. У расы куалькуа нет планеты, куда они могут принести Зерно. Они живут повсюду… в каждом мире Конклава… кто обойдется без услуг маленьких камикадзе, послушных переводчиков, верных рабов? Тот пяток рас, чья жизнь не основана на органике…

Куалькуа?

Скажи им, что я не решил.

– Он не решил, – повторил я. – Он еще не решил.

– Конклав не хочет вхождения в Тень, – сказал даэнло. Будто жалуясь мне. – Даже если наши предки вышли из Ядра… мы пока не хотим вхождения в Тень. Спроси его, когда он решит? Через какое время?

Спроси его, что такое время, – ответил куалькуа.

– Он спрашивает, что такое время, Сильные даэнло…

Даэнло молчал. Не твоя ли раса жгла мир куалькуа, Сильный? Может быть, и ненужный им мир… всегда ли мы любим лишь то, что нам нужно…

Как они принимают решение? Будут совещаться? Проголосуют… поднятием лап и щупалец, выбросом протуберанцев и псевдоподий?

– Человек Петр Хрумов, представитель человечества. Ваши действия выходят за рамки разрешенного Слабым расам.

Это приговор?

– Но ваши действия не принесли вреда Конклаву. Наоборот…

Даэнло помолчал.

– Человек Петр Хрумов, скажи куалькуа, что мы выяснили все необходимое и не нуждаемся больше в его услугах переводчика. Первоначальное обвинение со Слабых рас, известных как человечество, алари, счетчики, куалькуа, снято. Мы будем решать. Ты свободен.

Я еще успел посмотреть на алари и даже протянуть к нему руку. То ли прощаясь, то ли просто желая коснуться командующего, до конца оставшегося со своим офицером.

Но мир уже мерк. Куалькуа прекратил поддерживать копию моего тела.

А мне предстояли заботы с телом настоящим. Звезды все так же пылали в небе Ядра, равнодушные и прекрасные, и ничего в них не было – ни вызова, ни любви.

Просто звезды.

Я лежал на земле, закутанный во что-то вроде одеяла. Рядом горел костер, и три неподвижные фигуры замерли у огня.

То, что я пришел в себя, первым заметил счетчик. Подошел ко мне быстрой бесшумной походкой, заглянул в лицо.

– Все хорошо, – прошептал я то, в чем совсем не был уверен. Горло пересохло, тело казалось ватным. Лишь ладонь, в которой я намертво сжимал Зерно, закаменела. – Нормально, Карел…

Меня подхватили и помогли сесть. У всех у них взгляды были жалкие и жадные, как у рептилоида.

– Вроде бы… отбрехались. – Я попытался улыбнуться. – Пока… передышка. Они еще будут решать…

Маша дала мне воды. Я глотнул, вслушиваясь в тихий шепот куалькуа.

Зерно, Петр…

Что?

Оставь его здесь. Положи у костра. Я тоже буду решать.

Почему ты мне так помогаешь? Куалькуа?

Симбиоз удачный.

Я улыбнулся. Думаю, он почувствует улыбку. Попросил:

– Саша, дед, помогите мне встать. Я устал от этого неба. Пора домой.

– Думаешь, нас там встретят с распростертыми объятиями? – Данилов мрачно усмехнулся. – Прям хоть оставайся в Тени… Нам за одну разбитую станцию присудят выплачивать за все космические неудачи… со времен горемыки «Мира».

– Почему я не могу ужаснуться таким грандиозным масштабам? – спросил я, поднимаясь. – Ничего… у нас ведь есть корешок в Свободном. Будем с ним помидоры возить.