Откуда ему было знать, кого Герман Флейшер прихватил с собой. Ведь когда катер причалил к крейсеру и комиссар лично сопроводил Розу Олдсмит вверх по трапу, Себастьян работал внизу, под палубой.

– Иди-иди, поторапливайся, девочка. Сейчас покажем тебя бравому капитану этого прекрасного крейсера, – весело говорил Флейшер, пыхтя за спиной Розы. – Ты ведь можешь рассказать ему много чего интересного, правда?

Грязная, обессилевшая от горя, с белым как полотно лицом, пережившая ужас гибели отца, с холодной ненавистью в груди к человеку, который все это устроил, Роза поднялась по трапу и, ступая на палубу, споткнулась. Руки ее были все еще связаны спереди, и она не смогла удержаться на ногах. Повалилась вперед, но отнеслась к этому безучастно, лишь слегка удивившись тому, что чьи-то руки подхватили ее и удержали от падения.

Она подняла голову и посмотрела на человека, который ее поддержал. В своем состоянии помутненного сознания она сначала подумала было, что это Себастьян. Высокого роста, загорелый, с сильными руками. Но тут увидела на нем островерхий форменный головной убор с золотистой кокардой и брезгливо отпрянула.

– А-а, это вы, лейтенант Кайлер! – проговорил за ее спиной комиссар Флейшер. – А я вот привел к вам гостью, очень миленькую дамочку.

– Кто такая? – спросил Кайлер, оценивающе разглядывая Розу.

Роза не поняла ни слова из сказанного. Готовая ко всему, она понуро стояла и молчала.

– А это у нас, – с гордостью начал Флейшер, – одна из самых опасных тигриц, во всей Африке больше такой не сыщете. Возглавляет шайку английских бандитов, которые напали на колонну, перевозившую стальные листы из Дар-эс-Салама. Именно она пристрелила вашего инженера. Я схватил ее нынче утром, и ее папашу заодно. А папаша ее – не кто иной, как знаменитый О’Флинн.

– И где же он? – отрывисто спросил Кайлер.

– Я его повесил.

– Повесили? – переспросил Кайлер. – Без суда?

– В суде не было надобности.

– И даже не допросили?

– Для допроса я притащил сюда эту женщину.

Кайлер сейчас был очень зол, даже голос его скрипел от злости.

– Пусть капитан фон Кляйн судит о здравом смысле ваших поступков, – сказал он.

Кайлер повернулся к Розе, взгляд его упал на ее связанные руки, и он схватил ее за запястье.

– Комиссар Флейшер, как долго у этой женщины связаны руки?! – озабоченно воскликнул он.

– Должен же я был принять меры, чтоб она не сбежала, – пожал плечами он.

– А вы посмотрите сюда! – Кайлер указал на руки Розы.

Они у нее действительно распухли, пальцы посинели и отекли, торчали не шевелясь, казались мертвыми и ни на что не годными.

– Я должен был принять меры, – вскинул голову Флейшер, он почувствовал в тоне этого замечания неудовольствие.

– Дайте-ка мне ваш нож, – приказал Кайлер старшине, отвечающему за порядок на трапе.

Тот достал большой складной нож. Открыл лезвие и протянул нож лейтенанту.

Кайлер осторожно просунул лезвие между запястьями Розы и перерезал веревку. Путы опали, и она вскрикнула от боли: в ладони и пальцы хлынула свежая кровь.

– Если вы ее не покалечили, считайте, вам повезло, – с негодованием пробормотал лейтенант, массируя ей опухшую руку.

– Она преступница. Очень опасная преступница, – огрызнулся Флейшер.

– Она женщина – значит, заслуживает особого внимания. А не такого варварского обращения.

– Ее все равно повесят.

– За свои преступления она будет отвечать в установленном порядке, но, пока она не предстала перед судом, с ней надо обращаться как с женщиной.

Роза не понимала, о чем так яростно спорят эти два немца. Она стояла тихо, но глаз не спускала с ножа в руке лейтенанта Кайлера. Он трудился, чтобы восстановить у нее кровообращение, и рукоятка ножа то и дело касалась ее пальцев. Лезвие длинное, с ярким, серебристым отливом. Когда немец резал веревку, она заметила, что лезвие очень острое. А теперь, когда она пристально разглядывала его, ей показалось, что на нем выгравированы два имени. Имена двух человек, которых она безмерно любила. Имя ее отца и имя ее дочери.

Сделав над собой усилие, она оторвала взгляд от ножа и посмотрела на ненавистного ей человека. Флейшер подошел совсем близко, словно собирался отвлечь от нее внимание лейтенанта Кайлера. Лицо его раскраснелось от злости, а когда он говорил, под подбородком колыхалась дряблая складка.

Роза согнула пальцы. Они все еще не до конца отошли и плохо сгибались, но она чувствовала, как в них возвращается сила. Она опустила глаза на живот Флейшера.

Кругленький и полненький, он выдавался вперед и под вельветовым кителем казался совсем мягким, и снова ее лихорадочное воображение нарисовало соблазнительную картину, как острое лезвие входит в этот живот. Бесшумно и легко, до самой рукояти, а потом идет вверх, вспарывая живот, как подушку. Картина получилась столь живой и яркой, что Роза даже содрогнулась, испытывая лютое чувственное удовольствие.

Все внимание Кайлера было сейчас обращено на Флейшера. Он чувствовал, как пальцы девушки проскальзывают под его сжатые пальцы, но отдернуть руки не успел, и она проворно выхватила у него нож. Он бросился к ней, но Роза легко увернулась. Опустила нож, метнулась вперед, прямо к торчащему брюху Германа Флейшера, вложив в это стремительное движение весь свой вес.

Этот толстяк, думала Роза, медлителен и неповоротлив.

Она ожидала, что неожиданная атака ошеломит его, застанет врасплох, что этот тюфяк будет стоять и ждать, когда нож войдет ему прямо в брюхо.

Но Герман Флейшер был настороже, он заранее предвидел нечто подобное. И в движениях оказался быстр, как атакующая мамба, а также невероятно силен. Он не стал перехватывать нож голыми руками – нет, таких ошибок он не допускал. Просто сжал руку в кулак размером с плотницкую колотушку и нанес ей удар в правое плечо. Сила удара отбросила Розу в сторону, и лезвие пролетело мимо цели. Рука ее от плеча и до кончиков пальцев оказалась парализована, нож выпал и ударился о палубу.

– Ja! – торжествующе взревел Флейшер. – Ja! Так вот ей! Теперь сами видите, я был прав, когда велел связать эту злобную сучку. Она опасна!

Он поднял свой огромный кулак, чтобы врезать Розе в лицо, – она стояла, сгорбившись, держалась за раненое плечо и всхлипывала от боли и досады.

– Хватит! – сказал Кайлер и встал между ними. – Оставьте ее.

– Ее надо связать, как хищного зверя, она опасна! – вопил Флейшер, но Кайлер покровительственно положил руку на ее опущенные плечи.

– Старшина! – окликнул он матроса. – Отведи эту женщину в лазарет. Попроси нашего врача Бухгольца осмотреть ее. Стереги ее как зеницу ока, но будь с ней помягче. Слышишь?

И Розу увели куда-то вниз.

– Я