И наконец, последнее замечание: хотя Китай в настоящий момент жестко контролирует военные расходы, он не намерен оставаться стратегическим «легковесом» в будущем. Напротив, чем больше Китай заботится о своей экономической экспансии в этатистском, кольбертистском духе, тем большие политические последствия будет иметь такое развитие событий. Это особенно вероятно, если вспомнить, какое внимание Китай уделяет расширению своей научно-технической базы, и то, сколь впечатляющие шаги уже были сделаны им в области ракетостроения и ядерного вооружения при менее значительных размерах этой базы. Такая забота об укреплении экономического базиса страны ценой сокращения немедленных инвестиций в вооружение вряд ли удовлетворяет китайских генералов (которые, подобно всем силовикам, предпочитают краткосрочные методы достижения безопасности долгосрочным). Тем не менее, как точно заметил Economist:

Остается только добавить, что это лишь вопрос времени.

Сам факт целеустремленности Пекина в отношении происходящих в Восточной Азии процессов давит на японскую (самопровозглашенную) политику «мирной дипломатии по всем направлениям» или «и нашим и вашим»{1058}, если выражаться более цинично. Японскую дилемму можно вкратце сформулировать следующим образом.

Благодаря необычайно успешному развитию с 1945 года страна заняла уникальное и очень выгодное положение в мировой экономике и политике, однако — и японцы это ощущают — такое положение весьма непрочно и может сильно пошатнуться с изменением международной обстановки. Следовательно, лучший вариант развития событий с точки зрения Токио — сохранение факторов, которые главным образом и породили «японское экономическое чудо». Но именно потому, что мир анархичен и «недовольные» державы тесно сосуществуют с «довольными», а динамика технологических и экономических изменений столь интенсивна, есть вероятность, что эти благоприятные факторы либо сократятся, либо вовсе исчезнут. С учетом того, что Япония осознаёт хрупкость и уязвимость своего положения, ей нелегко дается открытое сопротивление необходимости перемен; скорее, она старается замедлить последние или отвести их от себя дипломатическим путем. Отсюда и поддержка мирного разрешения международных проблем, и тревога и замешательство, которые охватывают страну, случись ей оказаться «между двух огней» в случае политических разногласий между государствами, и очевидное желание неуклонно обогащаться, ни с кем при этом не ссорясь.

Причины удивительного экономического подъема Японии подробно рассмотрены выше (см. последний раздел главы 7). Более сорока лет Япония находилась под защитой американского ядерного оружия и американской армии, а морские пути государства охранял флот США. Это позволило освободить национальную идеологию от милитаризма, а бюджет — от высоких расходов на оборону, и Япония бросила все силы на обеспечение и поддержание экономического роста, особенно на экспортных рынках. Этот успех не мог быть достигнут без стремления граждан к предпринимательству, без высочайшего контроля качества и чрезвычайного трудолюбия, однако не обошлось без влияния особых факторов: искусственное удерживание курса йены на неестественно низком уровне в течение десятилетий с целью поощрения экспорта, формальные и неформальные ограничения на импорт зарубежных товаров (за исключением, разумеется, сырья, необходимого для промышленности) и либеральная система международной торговли, которая не препятствовала распространению японских товаров и оставалась «открытой», несмотря на колоссальную внутреннюю нагрузку, усилиями тех же Соединенных Штатов. В результате Япония за последнюю четверть XX века пользовалась всеми преимуществами гиганта мировой экономики, но была избавлена от тягот политической ответственности и территориальных проблем, традиционно сопровождающих такое развитие. Неудивительно, что она предпочитает, чтобы ситуация в мире оставалась без изменений.

Поскольку основы нынешнего успеха Японии лежат исключительно в экономической сфере, естественно, что она заботит Токио больше всего. С одной стороны (и это будет подробно рассмотрено ниже), технологический и экономический рост предлагает новые блестящие перспективы для государства, чья политическая экономия находится в оптимальном положении для грядущего XXI века — очень немногие могут оспорить наличие у Японии таких преимуществ{1059}. С другой стороны, сам успех страны провоцирует «эффект ножниц» как реакцию на торговую экспансию. На одном лезвии «ножниц» находится конкуренция, которую составляют Японии азиатские «новые промышленно развитые страны»: Сингапур, Южная Корея, Тайвань, Таиланд, не говоря уже о Китае, который находится на нижней границе производственной шкалы (например, в текстильной промышленности){1060}. Во всех этих странах уровень трудозатрат ниже, чем в Японии[60], и они уверенно захватывают лидерство по позициям, ранее занятым ею: текстиль, игрушки, предметы домашнего обихода, кораблестроение и даже (правда, в гораздо меньшей степени) автомобильная промышленность. Разумеется, это вовсе не значит, что японское судостроение, производство легкового и грузового автотранспорта или стали вот-вот рухнут, однако Япония все чаще осознает необходимость переместиться из самой дешевой части ассортимента, где ранее она не имела конкурентов, на более высокий уровень (скажем, в производство более высококачественных марок стали или технологически сложных и крупногабаритных автомобилей), а одной из важнейших задач министерства промышленности и международной торговли является разработка плана поэтапного сворачивания перестающих быть выгодными отраслей — не только для того, чтобы свести к минимуму негативные последствия упадка, но также для перераспределения ресурсов и рабочей силы в другие, более конкурентные сферы международной экономики.