Убранство просторного шатра поражало роскошью. Пол сплошь покрывали шелковые ковры невероятных расцветок, а двойные шелковые завесы по всем сторонам уберегали от солнечного жара. На низких столиках из слоновой кости и редкой драгоценной древесины стояла посуда из цельного золота.

Брат Великого Могола, махараджа Садиг-хан Джахан, сидел в центре шатра на груде шелковых подушек. Он был одет в тунику из бледного желтого шелка и полосатые, красные с золотом, штаны. Сандалии на его ногах имели длинные загнутые носы и золотые пряжки. Желтый тюрбан надо лбом скреплял изумруд размером с грецкий орех. Махараджа был чисто выбрит, лишь узкая полоска усов красовалась над капризной верхней губой.

На коленях махараджи лежал ятаган в ножнах, настолько густо изукрашенных драгоценными камнями, что их сверкание слепило глаза. На плотной перчатке он держал сокола, великолепного пустынного фалькона. Махараджа приподнял птицу и нежно поцеловал его клюв, словно это была прекрасная женщина… или, скорее, подумал Шредер с мрачной рассеянностью, словно это был один из его хорошеньких мальчиков-танцоров.

Чуть позади махараджи, на другой груде подушек, восседал Ахмед эль-Гранг, Левая Рука Аллаха. Он был настолько широкоплеч, что пропорции тела казались искаженными, на могучей шее проступали стальные веревки мускулов. Его голову венчал стальной шлем, а борода, покрашенная хной, была рыжей, как у пророка. Массивную грудь эль-Гранга прикрывала стальная кираса, запястья – стальные браслеты. Глаза под нависшими бровями смотрели холодно и неумолимо, как у орла.

За этой слишком несходной парой толпились придворные и офицеры, все в богатых нарядах. Перед принцем стоял на коленях переводчик и, почти прижимаясь лбом к полу, пытался успеть за потоком ругательств Буззарда.

Сам Буззард стоял перед махараджей, уперев кулаки в бока. На голове у него красовалась украшенная лентами шляпа, а борода выглядела куда более лохматой и злобной, чем крашеные, аккуратно уложенные завитки на подбородке эль-Гранга. Поверх пледа Буззард натянул короткую кольчугу.

Буззард с облегчением обернулся, когда Шредер вошел в шатер и почтительно поклонился сначала принцу, а потом эль-Грангу.

– Да возлюбит вас Иисус, Шредер! Вы мне позарез нужны, чтобы вбить немножко соображения в головы этим чудесным дамочкам. Эта обезьяна… – Камбр носком сапога пнул коленопреклоненного переводчика. – Эта обезьяна болтает вздор и превращает в чепуху все, что я говорю!

Камбр знал, что Шредер много лет прожил на Востоке и что арабский – один из тех языков, на котором он говорил свободно.

– Скажите им, что я сюда явился за добычей, а не для того чтобы вести «Чайку» против корабля такой же силы! Я не собираюсь подставлять мой фрегат под выстрелы, чтобы его выбили у меня из-под ног! – велел Буззард. – Они хотят, чтобы я сразился с «Золотой ветвью»!

– Объясните мне все более подробно, – предложил Шредер. – Тогда, возможно, я сумею вам помочь.

– В здешние воды явилась «Золотая ветвь». Следует предположить, что под командой молодого Кортни, – сообщил Буззард.

Лицо Шредера потемнело, когда он услышал это имя.

– Неужели мы никогда от него не избавимся?

– Похоже, нет. – Камбр хихикнул. – В любом случае он идет под белым крестом империи и нападает на транспортные суда эль-Гранга. Он утопил и захватил двадцать три судна на прошлой неделе, и ни один из мусульманских капитанов не желает выходить в море, пока он там болтается. Он в одиночку блокировал все эфиопское побережье! – Буззард покачал головой, невольно восхищаясь. – Я с утесов над Тенверой наблюдал за тем, как он напал на флотилию военных дау эль-Гранга. Он разнес их вдребезги. Видит Бог, он управляет кораблем так же хорошо, как это делал Фрэнки. Он описывает круги возле этих мусульман и расстреливает их на воде. И весь флот милосердного Аллаха заперт в порту, а эль-Грангу позарез необходимы и подкрепление, и припасы. Мусульмане прозвали молодого Кортни эль-Тазаром, Барракудой, и никто не желает с ним встречаться.

Тут усмешка исчезла, Буззард помрачнел.

– «Золотая ветвь» свежа, корпус чист от водорослей и ракушек. А моя «Чайка» провела в море почти три года. Ее древесину изрешетили черви. Так что могу предположить, что даже при всем моем искусстве «Золотая ветвь» способна идти по меньшей мере на три узла быстрее меня.

– И что я должен, по-вашему, сказать его высочеству? – язвительно поинтересовался Шредер. – Что вы боитесь встречи с молодым Кортни?

– Я не боюсь ни единого живого человека на этой земле – да и мертвого тоже, если уж на то пошло. Но тут для меня нет никакой выгоды. У Хэла Кортни нет ничего, что мне нужно, но, если дело дойдет до схватки между кораблями один на один, он вполне может причинить и мне, и моей «Чайке» серьезные проблемы. Если они хотят, чтобы я с ним дрался, им придется немножко подсластить мне пилюлю.

Шредер повернулся к принцу и изложил ему все в тщательно выбранных дипломатических выражениях.

Садиг-хан Джахан слушал его без выражения, поглаживая сокола; птица ерошила перья, прикрывая желтые глаза. Когда Шредер закончил, принц повернулся к эль-Грангу:

– Как, ты говорил, они называют этого рыжебородого хвастуна?

– Его зовут Буззардом, Стервятником, ваше высочество, – хрипло ответил эль-Гранг.

– Правильное имя, потому что он, похоже, предпочитает выклевывать глаза слабым и умирающим и подбирать объедки сильных, вместо того чтобы охотиться самому. Он не сокол.

Эль-Гранг согласно кивнул, и принц снова повернулся к Шредеру:

– Спросите эту благородную хищную птицу, какую плату он хочет получить за сражение с эль-Тазаром.

– Скажите этому симпатяге, что я хочу сто тысяч рупий золотыми монетами, и желаю получить их прежде, чем выйду из порта, – ответил Камбр. Даже Шредер поразился такой наглости.

Сто тысяч рупий!..

А Буззард дружелюбно продолжил:

– Видите ли, я застал принца с поднятой задницей и спущенными штанами. И собираюсь попользоваться этим вовсю, но не так, как ему нравится.

Шредер выслушал ответ принца и снова повернулся к Камбру:

– Он говорит, что на эти деньги можно построить двадцать таких кораблей, как «Чайка».

– Может, и так, но он ни за какие деньги не купит мне новые яйца вместо тех, что отстрелит Хэл Кортни.

Принц улыбнулся его словам.

– Скажите Буззарду, что он, должно быть, потерял их давным-давно, но он может стать прекрасным евнухом. Я всегда найду ему местечко в моем гареме.

Буззард грубо захохотал в ответ на оскорбление и покачал головой:

– Скажи этому симпатичному любителю сладких мальчиков, что, если не будет золота, Буззард просто уйдет.

Принц и эль-Гранг пошептались немного, энергично жестикулируя. Наконец они, похоже, нашли решение.

– У меня есть другое предложение; возможно, дерзкий капитан сочтет его в своем вкусе. Риск, которому он подвергнется, будет не так велик, но он получит свои деньги. – Принц встал, и все придворные разом упали на колени и прижались лбами к полу. – Я предоставлю султану Ахмеду эль-Грангу объяснить все вам по секрету.