– Я тоже этого хочу, – ответила она, просияв. – Сразу, как только я встану с постели! Вздохнув, она добавила:

– Мне не хочется, чтобы ты говорил кому-то об этом. Но я не могу препятствовать тебе в этом.

– Да, не можешь, – ответил он, вставая. – Увидимся!

Он пошел к двери, а она мысленно кричала ему вслед: «Йоаким! Не уходи, останься со мной!»

Но он не мог читать мысли.

Йоаким рассказал своим родителям о том, что произошло с Карине в детстве. В детали он не вдавался, потому что ничего не знал. Они были просто в ужасе, и Криста тут же позвонила Ханне, которая, в свою очередь, рассказала об этом остальным родственникам. Узнав об этом, Мари безутешно зарыдала, поняв, насколько легкомысленно она сама относилась к тем чувствам и связям, от которых Карине шарахалась.

В этот вечер многие пересмотрели свою жизнь.

Ханне и Ветле сидели за столом в гостиной, подавленные и беспомощные. Тем более, что им только что позвонили из больницы Уллевол. Ионатана забрали на Виктория Террасе, а потом отправили в Германию. Почему? В больнице об этом ничего не знали.

– Мы хотели только добра своим детям, – с горечью произнес Ветле. – Мы отослали их из дома, а это все равно, что вырвать у себя из груди сердце. Мы хотели защитить их от Тенгеля Злого, но мы забыли о том, что мир сам по себе может быть не менее злым.

– С Мари произошло несчастье, – кивнула Ханне. – И теперь она не может смотреть трудностям в лицо. Она всем хотела добра, бедная девочка, и явилась легкой добычей для бессовестного молодого человека. И Карине… О, мое сердце просто разрывается на части! Ей нужно вернуться домой, Ветле, она нуждается в нас!

– Думаю, это мы нуждаемся в ней, чтобы почувствовать свою заботу о ней, – сказал он. – Криста сказала, что Карине подружилась с Йоакимом. Да и сама Криста делает все, чтобы помочь девочке выйти их кризиса. А завтра Абель и Карине поедут покупать ей щенка.

– Щенка! – фыркнула Ханне, которая, как и все южные европейцы, не интересовалась животными. – Зачем ей щенок?..

– Он ей очень нужен. Именно поэтому ей и следует остаться у Кристы. Ведь ты не переносишь присутствия собаки.

– Ах, Ветле, стану я обращать внимание на такие пустяки? Лишь бы наши дети были счастливы! Мы поедем к Карине в выходной. И…

Они замолчали. Оба думали об одном и том же: их единственный сын был схвачен немцами и увезен в чужую страну.

Увидят ли они его снова?

Хеннинг лежал в своей комнате в Липовой аллее и смотрел на стену. Он не мог заснуть, и в этом не было ничего необычного. Все-таки ему было уже за девяносто, а чем человек старше, тем меньше ему требуется времени для сна.

Но этой ночью он не мог заснуть совсем по другой причине.

Дети Ветле… Все трое были несчастны.

Юный Ионатан. Как он любил спорить с Хеннингом! И вот теперь он далеко. А ведь ему всего семнадцать лет.

«Господи, – думал Хеннинг. – Если бы я только мог побыть с ним, показать ему, как много он значит для всех нас!»

Никто не знал, что было бы со всеми тремя детьми, если бы им позволили остаться дома. Но они покинули отчий кров по вине Тенгеля Злого. Он был виноват в том, что род снова раскололся.

Хеннинг чувствовал бессилие. Натаниелю было всего восемь лет, а Тенгель Злой был на свободе и выжидал чего-то. Но чего? Почему он не заявлял о себе, почему не наносил удара?

Конечно, это было им на руку, но все же так мучительно ждать несчастья, пребывая в неведении.

О, Хеннинг многое дал бы за то, чтобы быть свидетелем последней, решающей схватки. Но он знал, что его дни сочтены. Пока он был еще здоров и на что-то годен. Но возраст брал свое.

А ему так хотелось знать, что ждет Людей Льда. Да и все человечество. Ведь Тенгель Злой представлял собой угрозу не только для Людей Льда, но и для всех остальных людей.

Криста и Абель держали друг друга за руки, лежа в своей широкой постели.

Когда Криста пришла в дом в качестве второй жены, она пожелала ради мальчиков оставить все на своих прежних местах, за исключением одного: Абель должен был приобрести новую супружескую кровать. Она отказывалась ложиться в ту постель, где он и его первая жена любили друг друга, где родились все его дети и где она умерла.

И Абель, будучи человеком добрым, исполнил ее просьбу.

– Я так сожалею о том, что принесла в твой дом столько несчастий, Абель, – сказала Криста. – Бедные девочки… Мне не хотелось огорчать тебя.

– Моя дорогая жена, – сказал Абель, как всегда выражаясь на библейский манер. – Я преисполнен скорби о судьбе девочек! И я скорблю о том, что мой сын натворил с Мари! Нет, ты не должна себя упрекать ни в чем, ты была для меня хорошей женой – и хорошей матерью для моих детей, хотя ты и пришла в мой дом такой юной.

– Спасибо, Абель, – сказала Криста, положив голову рядом с его головой. Она всегда чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Иногда она сама думала, что видит в Абеле отца. Ведь Франк никогда не был опорой для нее, наоборот! И к тому же он не был ее родным отцом. Много раз ей бывало трудно справляться со своими обязанностями в доме Абеля. Но она никогда не жаловалась.

– Абель… – осторожно произнесла она.

– Да, дорогое дитя.

– «О, не называй меня ребенком, ведь я же твоя жена!», – подумала она, но продолжала также осторожно: – Ведь ты раскаиваешься, не правда ли? В том, что так жестоко поступил с Иосифом.

Он ничего не ответил, но она почувствовала, как тело его напряглось.

– Я беспокоюсь за него, – сказала Криста. – Я постоянно думаю о нем.

– Я тоже, – признался он. – Он заслужил порки, но в остальном ты права. Я часто сожалею о том, что выгнал его.

– Не могли бы мы послать ему весточку с Якобом? О том, что мы ждем Иосифа домой и что старая ссора забыта.

– Мы не можем этого сделать!

– Ты думаешь, он не понимает, что заслужил наказание?

– Но я же ударил его! Моего взрослого сына!

– Это тоже можно понять. Попытайся, Абель, протянуть ему руку примирения, а он уж сам решит, что ему делать.

– Да, – с облегчением произнес Абель, словно камень