«У декадента все, что там ни говори, / Как бы навыворот, — пример тому свидетель: / Он видел музыку; он слышал блеск зари; / Он обонял звезду; он щупал добродетель». (Майков. 1894.)

«В октябре [1908 г.] он познакомился с австрийским философом Рудольфом Штайнером153, основателем антропофилософии, принципы которой Кандинский позже положит в основу своих теорий в книге О духовном в искусстве… В конце 1900-х — начале 1910-х годов начался процесс перехода Кандинского от предметного творчества к беспредметному». (Рапелли, 2002, с. 36, 42.)

«О нем нельзя сказать, что он перенес шизофренический психоз. Кандинский вращался в кругу шизотимных личностей, и определенные шизотимные проявления при крайних преувеличениях, к которым он, очевидно, стремился сознательно, привели его непосредствен-но-к шизофренической симптоматике». (Winkler, 1949, с. 225–226.)

«Кандинский умер от цереброскле-роза 13 декабря… По воспоминаниям Нины154, Кандинский был очень суеверен, и число 13 имело для него магическое значение». (Рапелли, 2002, с. 126.)

При всей насмешливости эпиграммы Майкова речь идет о вполне физиологическом явлении. Возникновение ощущений в одном органе чувств (например, глазах) при раздражении другого анализатора (слуха) явление не частое, но встречающееся у некоторых знаменитых людей (Римский-Корсаков, Скрябин, Чюрленис, В.В. Набоков — см.), называется «синестезией». «Цветной слух», о котором идет речь у Кандинского, встречается как в норме, так и при психических расстройствах (функциональные и рефлекторные галлюцинации). Естественно, про вести четкую границу между нормой и патологией иногда довольно сложно.

КАНДИНСКИЙ ВИКТОР ХРИСАНФОВИЧ (1849–1889), русский психиатр. Дал классическое определение псевдогаллюцинаций, впервые описал психические автоматизмы (синдром Кандинского-Кле-рамбо).

Наследственность

«В семейном анамнезе Кандинского выявляются две линии наследственности: одна в наследовании талантов в живописи и музыке, другая — в виде психических заболеваний. О наследственной отягощенности психическими заболеваниями и ее роли в возникновении психической болезни у Кандинского пишет также в своем некрологе А. Роте». (Рохлин, 1975, с. 98.)

Общая характеристика личности

[Во время русско-турецкой войны В.Х. Кандинский был мобилизован во флот в качестве врача. При сражении на Батумском рейде в 1878 г.] «…психически неустойчивый, В.Х. во время взрыва в припадке меланхолии бросился в воду, чтобы покончить с собой. Его, однако, спасли, и сестра милосердия, на попечении которой он попал, выходила его. По выздоровлении он на ней женился. Он называл ее мамой и окружал величайшим вниманием». (Сабашников, 1975, с. 439.)

[В истории болезни В.Х. Кандинского, хранящейся в Ленинградском обл. историческом архиве, есть] «…указания жены ученого о том, что он “страдал душевным расстройством с мая 1877 года по апрель 1878 года и с сентября 1878 гоДа по май 1879 года”, т. е. перенес за эти годы два приступа психоза с перерывом между ними в четыре месяца. Вначале… он наблюдался в домашних условиях главным доктором Петербургской психиатрической больницы им. Николая Чудотворца О.А. Чечотом, а с 16 марта по 20 апреля 1883 года находился на излечении в Доме призрения для душевнобольных, учрежденном Александром III… Оба диагноза, поставленные Кандинским своему заболеванию: “галлюцинаторный, первичный бредовой психоз” и “первичное помешательство” соответствуют выделенной им впервые душевной болезни — идеофре-нии, в которой можно видеть прообраз позже описанной Е. Блейлером шизофрении. Течение заболевания… носило весьма доброкачественный характер. Его можно отнести к той разновидности приступообразного протекания шизофрении, которое в настоящее время определяется как периодическое, когда болезнь проявляется в очерченных, острых приступах, а продуктивная симптоматика сочетается с аффективными расстройствами, и наступают глубокие полнеценные ремиссии… После приступа в 1883 году, вплоть до нового обострения заболевания, с трагическим концом, В.Х. Кандинский опубликовал свою знаменитую монографию “О псевдогал-люцинациях”, проводил многочисленные ответственные судебно-психиатрические экспертизы, подготовил к печати монографию “К вопросу о невменяемости”, изданную посмертно его женой, активно участвовал в I-м съезде отечественных психиатров… То, что он являлся, как и С.С.-Корсаков1ы, ответственным секретарем 1-го Отечественного съезда невропатологов и психиатров, достаточно убедительно говорит об исключительно высоком качестве ремиссий в течение его заболевания и подтверждает диагноз периодической шизофрении». (Рохлин, 1975, с. 106–107, 111, 113.)

«В первые месяцы своей болезни он не страдал галлюцинациями. В это время он находился под влиянием ненормального возбуждения мозговой деятельности, интеллектуального бреда, быстро меняющихся впечатлений и господствующих идей. Он страдал меланхолией, вызванной неблагоприятными условиями жизни и сознанием возможности дурного исхода болезни. Галлюцинации появились только после долго длившегося возбуждения мозговой деятельности и истощения, вследствие болезненно-умышленного голодания… Доктор Кандинский подвергался галлюцинациям всех чувств, исключая вкуса». (Айрлэнд, 1887, с. 7.)

«У него были три приступа, во время которых он лечился в психиатрических больницах Петербурга и в Париже у крупнейшего психиатра того времени Валентина Маньяна». (Буянов, 1989, с. 82.)

«Летом 1889 года у Виктора Хри-санфовича начался новый приступ. Объясняя причины таких приступов, он писал, что помимо переутомления от работы на болезнь влияли в 1877 году “злоупотребления спиртными напитками… впрочем в размерах обыкновенных для людей военных”, в 1883 году — “аутоэксперименты” с приемом в небольших дозах экстракта конопли или опиума. Психиатр не страдал алкоголизмом или наркоманией. Это был сознательный добровольный акт на пути исследования синдрома психического автоматизма… Кандинский искал возможность найти, нащупать рубеж, пограничную черту, за которой появлялись псевдогаллюцинации, а при повторных приступах особенно внимательно и описывал “момент перехода за порог сознания”, для чего искусственно вызывал их с помощью “аутоэкспериментов”… Кандинский искусственно провоцировал свою болезнь. В ходе этих самоотверженных и страшных экспериментов он испытывал широчайшую гамму переживаний, от мании преследования до мании величия, затрагивающих почти все органы чувств — зрение, обоняния, осязания, слух». (Бараев, 1991, с. 134–135.)

«Оправившись после одного из приступов болезни, он слишком рано вернулся на работу в больницу. Под влиянием позыва к самоубийству, бывшего у него обычно в переходном периоде к здоровому состоянию, он взял из аптечного шкафа в больнице опий и по возвращении домой принял безусловно смертельную дозу этого яду. Умение и склонность к научному самонаблюдению не покинули его и в эти минуты. Он взял лист бумаги и стал записывать: “Проглотил столько-то граммов опиума. Читаю “Казаков” Толстого”. Затем уже изменившимся почерком — “читать становится трудно”. Его нашли уже без признаков жизни». (Сабашников, 1975, с. 439.)

Психиатрический диагноз В.Х. Кандинского вряд ли нуждается в уточнении. Хотелось бы только подчеркнуть, что впервые описанные и выделенные им псевдогаллюцинации, прославившие его имя156 и являющиеся одним из важнейших признаков шизофрении, входили в клинику его собственного психического расстройства. Разумеется, надо было обладать характером и менталитетом настоящего ученого-экспериментатора,