Уже в гостинице лондонцы решили, что утро вечера мудренее, и договорились встретиться утром. Они заедут в участок и попытаются выяснить, почему на белье изнасилованной девушки не осталось, судя по всему, никаких улик.

Детективы добрались до участка в течение тех же пятнадцати минут, которые Линли дал Раддоку. ПОП появился всего через несколько мгновений после них. Он был тщательно выбрит, как всегда аккуратно одет и выглядел хорошо отдохнувшим.

Линли захватил с собой пакет с вещественными доказательствами. Он заметил, как Раддок бросил на него быстрый взгляд. Но вопросов ПОП задавать не стал; вместо этого приветственно кивнул и отпер участок.

– Кофе? – предложил он.

Детективы согласились. Это давало им время, чтобы изучить Раддока. Если б он сам не предложил им кофе, они попросили бы его об этом.

Всё в той же бывшей столовой лондонцы заняли оба находившихся там пластиковых стула. На один из них Линли положил пакет с уликами, а на спинку другого Хейверс повесила свою безразмерную сумку.

– Я сейчас… – сказала она и вышла, чтобы через несколько минут вернуться с рабочим креслом из кабинета, в котором умер Йен Дрюитт. Когда сержант вкатила его в столовую, на ней были латексные перчатки; их Линли велел ей надеть заранее.

Раддок был занят «Нескафе», кружками и необходимыми дополнениями в виде сахара и порошкообразной массы, которую он, с извинениями, назвал «отбеливателем», и улыбнулся при этом. Но улыбка исчезла, когда Газ увидел перчатки на Барбаре.

– Сержант, вы несколько поторопились, – заметил Линли начальственным тоном.

– Отпечатки пальцев, ДНК и все такое. – Хейверс была непоколебима. – Если он сидел на этом стуле, на нем должны остаться следы, а нам нужны именно они.

– Вы про Йена Дрюитта? – подал голос Раддок. – Так он на нем не сидел. Как я уже говорил, когда вы изучали фото с места преступления, в кабинете стоял пластиковый стул.

– Давайте пока оставим это, – предложил Линли Барбаре.

– Имея эти потертости на полу? Зная то, что мы уже знаем? Да вы шутите, инспектор.

– Могу я спросить, что здесь происходит? – Раддок впервые насторожился.

– Присядьте пока, – предложил инспектор Барбаре. – Будем рассматривать проблемы по мере их появления.

– Надо же, как, черт побери, мудро, – заметила сержант с издевкой.

Она села, но не на рабочее кресло, а на пластиковый стул. Но перед этим извлекла из своей сумки блокнот и механический карандаш. Линли переложил пакет с уликами со стула на стол. Раддок бросил быстрый взгляд на пакет, а потом отвел глаза.

– Вижу, что-то произошло, – сказал он. – Если вам нужна моя помощь, то вам придется рассказать, что именно. Я знаю только, что вчера Финн Фриман и этот второй мальчик…

– Брутал, – подсказала Барбара. – Какой-то придурок сломал ему руку с криками, что у него изнасиловали дочь. Он считал, что это сделал кто-то из них двоих – или Брутал, или Финн.

– А почему, ради всего святого, он так решил?

– Потому что это случилось у них в доме.

– Боже!.. Когда?

– В декабре. Это случилось после экзаменов. На Куолити-сквер состоялась коллективная пьянка, с которой надо было побыстрее разобраться, потому что соседи, как всегда, жаловались. Все напились до изумления. А поскольку вы отвезли целую группу в Тимсайд, то, полагаю, вам запомнился этот день?

– Начиная с прошлой осени я доставлял эту банду в Тимсайд не один раз. И если кто-то говорит, что в ту ночь я это тоже сделал, то он, скорее всего, прав.

– Та ночь оказалась довольно приметной, – заметил Линли. – Прежде всего, сбежала Динь. То есть, я хотел сказать, Дена Дональдсон. Так что остались Финн, Брутал и вторая девушка, которая там не жила, но тоже не хотела показываться дома в пьяном виде. Это ее тогда изнасиловали. Об этом она рассказала только Динь, и никому больше. По крайней мере, не сначала. Прошу вас, присаживайтесь, мистер Раддок.

– А кофе?..

– Думаю, что я откажусь. Барбара?

– Тоже. – Сержант постучала карандашом по блокноту, раскрытому на девственно чистой странице.

Раддок также не стал заморачиваться с кофе. Дрожат ли у него руки? Возможно, но не точно.

– Я тогда тоже не буду, – сказал он и сел в кресло на колесиках. Оно немного отодвинулось. ПОП уперся ногами в пол.

– Наверное, поэтому стул должен был быть пластиковым, – обратилась Барбара к Линли, указывая на ноги Раддока. – Но мы об этом и сами догадались, правда?

– Именно, – ответил инспектор.

Раддок молчал. Одна его нога отбивала какой-то ритм, но как только он понял, что Барбара следит за его ногами, стук прекратился.

– У меня впереди еще утренний обход, – сказал ПОП. – Так чем я могу вам сейчас помочь?

«Приз за наглость», – подумал Линли.

– Кроме Динь, изнасилованная девочка рассказала о произошедшем Йену Дрюитту, – сказал инспектор. – Она с ним несколько раз встречалась…

– Семь раз, сэр, – вставила Хейверс.

– …и ему пришлось потрудиться, чтобы выведать у нее эту историю, хотя встречались они по совсем другому поводу. После случившегося она решила бросить колледж и не посещать его во время весеннего семестра. От этого ее смогли отговорить ее родители, но потом ее результаты становились все хуже и хуже, и это – не будем сейчас говорить, каким образом, – привлекло к ней внимание мистера Дрюитта.

– Логично, – Раддок кивнул. – Я слышал, что он был человеком отзывчивым.

– М-м-м… да. – Линли переложил пакет с уликами со стола на пол.

– Мы тоже говорили с этой девочкой, Гэри, – сказала Барбара. – Это случилось вчера. Ей было очень тяжело, но, так как она уже обо всем рассказала родителям, говорить с нами ей было немного легче. Итак, в обычных обстоятельствах никому и в голову не придет, что после нескольких месяцев, предшествовавших ее разговору с Дрюиттом, могут остаться какие-то улики. Я хочу сказать, что на ее теле уже ничего не было, а любые другие доказательства были бы заранее скомпрометированы, если вы меня понимаете. Вот только… Понимаете, до той ночи девочка никогда не пила, и ей было очень стыдно, поскольку она была уверена, что сама навлекла на себя это изнасилование. И вот ей понадобилась память – хотя, на мой взгляд, это больше похоже на… как называются эти штуки, которыми религиозные фанатики избивают себя, сэр?

– Бич, – ответил Линли, не отводя глаз от Раддока. – Плетка-девятихвостка или что-то в этом роде.

– Точно, – подхватила Хейверс. – Только у нее был не настоящий бич. Да и вообще люди сразу заметили бы, если б она ходила с кровью, сочащейся сквозь ее футболку, и все такое, после того как она опробовала бы бич на своей спине, как делают эти придурки. Поэтому она просто сохранила белье, в котором была в тот день. Она спрятала его в шкаф, и – хотя сама она об этом не говорит – полагаю, что время от времени доставала его и рассматривала, чтобы не забыть, какой идиоткой, дурой, балдой, кретинкой – или как еще она там себя называла – она была в ту самую ночь. Знаете, некоторые девочки так делают… А она? Мне кажется, что ее воспитали именно так.