– Твоя мама не позволит тебе говорить с полицией, пока ты не убедишь ее, что ни насилие, ни содомия не являются частью твоих обычных ухаживаний за девушками, отключающимися по пьяни на софе в вашем доме.

Кловер со свистом втянула воздух.

– Да как ты смеешь…

– А ты что собираешься делать? – ответил он на это. – Ты же не можешь навечно спрятать его от полиции. Ты можешь присутствовать при допросе – если он захочет, – но не можешь отвечать на вопросы вместо него.

– Они обведут его вокруг пальца. Они это прекрасно умеют делать. Ты что, действительно думаешь, что мне ничего не известно о способах работы детективов?

– Если он скажет им правду…

– Боже мой! Как же можно быть таким наивным! Правда ничего не значит. И никогда не значила. Когда речь идет о вине и невиновности, во время расследования в первую очередь страдает правда. И если он сделает хоть один неправильный шаг…

– Ты думаешь… – Голос Финна ломался, как в детстве. Оба родителя повернулись к нему. – Ты думаешь, что это сделал я. Ты думаешь, что я… – Он поднял здоровую руку и прикрыл ею глаза.

Раздался звонок мобильного Кловер.

– Не отвечай, – сказал Тревор.

ЗГК взглянула сначала на экран, а потом на мужа.

– Не могу, – сказала она. – Это из управления.

И с этими словами вышла из палаты.

Ковентри, Уорикшир

Ясмина не могла не заметить иронии в том, где поселились ее родители, выйдя на пенсию, потому что когда-то они отправили ее именно в Ковентри – сразу же после того, как она рассказала им на втором курсе универа, что тайно вышла замуж за английского мальчика. Наверное, они смогли бы смириться с мыслью о ее замужестве вопреки их желаниям, религии и национальной принадлежности, но то, что она забеременела от этого английского мальчика до свадьбы, поменяло все в корне. Потому что беременность означала полное пренебрежение культурными и религиозными убеждениями, касавшимися чистоты женщины. Но еще больше их привело в ярость то, что, родив ребенка в столь раннем возрасте, Ясмина ставила под угрозу свое будущее в медицине. Она была старшей из пяти дочерей, обязанной подавать остальным сестрам пример, быть для них маяком, на тот случай, если у них появятся собственные идеи о том, как можно прожить собственную жизнь. Все девочки были обязаны в первую очередь получить образование, во вторую – сделать карьеру и только потом выйти замуж за подходящих и так же хорошо образованных женихов. А все остальное – дом, дети, внешние признаки успеха и список достижений, которыми могли гордиться их родители, – должно стать результатом первых трех действий.

Родители были уверены, что ничего этого Ясмине достичь уже не удастся – именно потому, что она перешагнула через те сексуальные запреты, которые являлись неотъемлемой частью ее жизни. И поэтому они вычеркнули ее из своей жизни. За все прошедшие годы Ясмина видела их лишь дважды: первый раз – когда попыталась показать им их первую внучку, а второй – когда приехала, чтобы рассказать о полученной степени доктора педиатрии. И ни разу ей не позволили войти в дом. Сейчас в Ковентри она хотела положить конец былым обидам.

Когда Тимоти выпил свои таблетки и улегся спать, Ясмина спустилась в подвал. Там она раскопала старый сундук, достала из него одежды, тщательно отгладила и надела их. И вот теперь ехала в них в Ковентри.

Из всех тех одеяний, которые она хранила в надежде на то, что ее будут приглашать на торжественные мероприятия – такие, как свадьбы сестер или рождения внуков, – Ясмина выбрала сари приглушенных тонов. Естественно, что ее никуда не приглашали, но она верила, что со временем все будет прощено и ее семья распахнет перед ней свои объятья.

Сари было темно-зеленого цвета, и она задрапировалась им в стиле Ниви[242]. Мышечная память двигала ее пальцами, когда она убирала конец под тугой пояс нижней юбки, надевала поверх блузу, а расшитую золотом паллу[243] закидывала за левое плечо. На ноги Ясмина надела сандалии, на правой руке позвякивали тонкие золотые браслеты. На левой кисти красовался широкий золотой браслет, а в ушах – тяжелые золотые серьги с зелеными турмалинами. Посмотрев на свое отражение в зеркале, Ясмина увидела то, что хотела показать своим родителям, – индианку, помнящую о своих корнях.

И вот она подошла к их двери. День обещал быть теплым, и даже на закрытом крыльце родительского дома Ясмина чувствовала, как солнце припекает ей затылок. Она позвонила. Ей пришлось нажать звонок дважды, прежде чем дверь открылась. Перед ней появилась ее мать, одетая в заношенный спортивный костюм и кроссовки без шнурков.

За те годы, что Ясмина ее не видела, волосы женщины поредели и стали совсем седыми. Она, прищурившись, смотрела на Ясмину, и той показалось, что солнечные лучи, падавшие у нее из-за спины, не позволяют матери рассмотреть ее лицо. Гостья сделала шаг вперед, чтобы оказаться в тени остроконечной крыши крыльца. Заговорили они с матерью одновременно.

– Мадхур? – произнесла ее мама.

– Мама? – произнесла Ясмина.

Как будто не услышав, что сказала Ясмина, женщина продолжила:

– Мадхур, в доме нет кексов. Есть чай, но нет молока, да и сам дом…

– Мама, это я, Ясмина. – «Кто такая эта Мадхур?» – подумала она.

– …в том виде, в каком он сейчас, не вызывает у меня гордости. Ты опять пришла поговорить по поводу Раджни?

– Мама, это я, Ясмина. Твоя старшая. Ясмина. Ты впустишь меня?

– Но я не могу, – сказала ее мать. – Вы должны меня простить. Палаш сказал, что я не могу… А Раджни… ты разве не знаешь, Мадхур, что она давно вышла замуж? Она здесь больше не живет, и мы ее теперь и не видим. Палаш не одобрил выбора, потому что его сделала не ты, и он был очень сердит на проявленное неуважение. – Внезапно тема разговора переменилась. – Это ты пришла, Раджни? Нет. Этого не может быть. Это не разрешено. Раджни ждет ребенка, если только не успела его потерять. Раджни, ты потеряла ребенка? Ты что, забыла забрать его, когда была здесь последний раз? Но тебя же здесь не было, правда? Ведь это Бина приходила?

Ясмина начала кое-что понимать.

– А Палаш дома? – спросила она. – Мамочка, папа дома? – Она не могла представить себе, что ее отец мог оставить мать одну в таком состоянии.

– У Раджни всё в порядке, – сказала мать. – Она не стала тем, кем бы мы хотели, но ее свадьба… Амбика говорит, что она принесла ей богатство. А вот у самой Амбики все не так хорошо, а я на нее так надеялась… Но Палаш сказал, у нее что-то случилось с головой.

– И что же с ней произошло? – спросила Ясмина. – Мама, папа дома? Прошу тебя, позволь мне войти.