мнилось еще совсем недавно, стенах домов, вытекал из разбитых окон. Неоспоримые, впитанные с молоком матери истины стали вдруг зыбкими. Каменная твердь под ногами перестала быть надежной, океан грозил всеобщей погибелью. Тот самый ласковый – иногда, впрочем, не очень – океан, с которым люди ладили столетиями! Даже морские твари взбунтовались. Ну кто прежде обращал внимание на никчемных и безопасных несуразников? Они и в сети-то попадались редко, потому что держались по большей части на глубине, а сейчас – вот они, явились. Воняют. Ждут.

Опустивших руки – как молчаливых, ушедших в себя, так и слезливо причитающих – одинаково подбадривали пинками и оплеухами, если слова не действовали. Люди втянулись в работу. Еще дымила труба единственной электростанции, но черные от угольной пыли барки больше не поднимались по Быстрице к тощему пласту каменного угля, вскрытому еще первопоселенцами на четверти пути к Южному кряжу. Шла спешная погрузка промышленного оборудования, скрипели блоки, пулеметно трещали храповики лебедок, слышалась ругань, а три малые барки Андрей велел грузить дровами – в степи не растут деревья, а горячая пища нужна людям хотя бы иногда. Кое-где намеченный путь эвакуации основной части населения, прямой, как иллюстрация к азам геометрии, проходил поблизости от речных меандров. Старейшина ореховодов хватался то за голову, то за сердце: лесорубы сводили под корень милые его сердцу рощи. Орех, драгоценный когнитивный орех, ценимый как деликатес, а главное, как природный мозговой стимулятор, – как же без него? Пока вырастут новые деревья на этом чертовом Южном кряже, пока они начнут плодоносить – сколько лет пройдет! Целое поколение обречено на нищету и прозябание.

Андрей знал это не хуже старейшины. «А если Эрвин ошибся?» – кусачей мухой жалила одна и та же мысль. Нестерпимая жара подсказывала: никакой ошибки нет. Рабочие на пристани то и дело ныряли прямо в одежде в мелеющую Быстрицу, выбирались довольные и обсыхали в считаные минуты. И несуразники… Там, где река, прыгая по уступам, скатывалась в океан. Андрей поставил двух наблюдателей с пулевым оружием. Он сам видел, как из белесого кожистого мешка выбирается многоножка, и, лично застрелив ее, ощутил не удовольствие, а лишь тревогу. Вся поверхность океана, насколько хватал глаз, была покрыта лениво шевелящимися на мелкой волне вонючими тварями, и от нее тошнило. Несколько мертвых многоножек валялось на базальтовых уступах, одна из них еще подрагивала лапками. «Пытались влезть наверх», – пояснил один из караульщиков, загоняя в ствол допотопного ружья новый патрон.

Эрвин, категорически настоявший на том, чтобы лично присматривать за Юлией, был занят переброской на Южный кряж грузов и людей. В живописной долине, окруженной невысокими горами, весело журчали ручьи, имелось небольшое озеро, на горах рос лес, а луга на склонах и в низинах, казалось, только и ждали, чтобы на них выпустили стада.

– Прекрасное место! – похвалил Андрей. – И не очень жарко.

– Тысяча сто метров над морем, – с удовольствием, похожим на хвастовство, уточнил Эрвин. – Это значит, что среднегодовая температура здесь будет градусов на шесть ниже, чем на равнине. Ну разве не идеально?

Но больше всего Андрея поразил штабель ящиков возле площадки, где строители заканчивали собирать первые временные дома.

– Это откуда? Вроде не наше…

– Мое, – пояснил Эрвин. – Мой транспортник совершил здесь посадку. Извини, мимо таможни.

– Что в ящиках?

– То, что нам, надеюсь, не пригодится.

– А конкретнее? – нахмурился Андрей.

– Ну, конфискуй контрабанду и посмотри сам, – возмущенно зашуршал старик. – Делать тебе нечего? Времени у тебя навалом? Говорю же: надеюсь, что это нам не пригодится. Хотя вон те два ящика пригодиться могут, там инструменты и лекарства.

Махнув рукой на «то, что не пригодится», Андрей боролся с несолидным желанием крепко почесать в затылке. Выходило, что Рауль-Эрвин заранее знал о решении эвакуироваться в горы. А ведь это было неочевидно, сход был настроен против… до подземного толчка и общего ужаса. Ну точно – Вычислитель. Может, даже Пророк. Ошибается ли он когда-нибудь? До сих пор все его действия шли на пользу…

– Ты заранее выбрал эту долину? – на всякий случай спросил Андрей.

– Точно. Неплохое местечко, правда?

– И ты не сомневался, что народ согласится перебраться сюда?

– Ну, знаешь! – возмутился Эрвин. – На планете, где живут одни дебилы, я бы не поселился – скучно же!

Словом, польстил лусианам, но на суть своего метода даже не намекнул. Неужели действительно вычисляет, вместо того чтобы доверяться ощущениям, как делают все нормальные люди, остановившиеся в изучении математики на решении квадратных уравнений?

– А тебе удобно без твоего летающего кресла? – полюбопытствовал Андрей.

– Терпимо. Протезы не устают, они только изнашиваются, хе-хе. А еще на Лусии сила тяжести на девять процентов меньше стандартной, это обстоятельство я тоже учитывал с самого начала…

Обратный рейс прошел без происшествий, разве что Юлия один раз пожаловалась на то, что веревки слишком врезались в тело и что она не чувствует ног, да еще заявила, что ей надо сходить кое-куда по естественной потребности. Хватило ироничного взгляда Эрвина, чтобы Андрей отказал ей. Потерпит до космодрома, там пленницу развяжут, и андроид Вавила отконвоирует ее в нужник.

Андрею даже расхотелось спать. Всякий, кому довелось прикоснуться к власти, знает: для управления массами одного страха мало, нужна и надежда. Даже более нужна, чем страх. Надо оповестить людей сегодня же: новая жизнь будет начата в действительно превосходном месте, лично осмотренном менеджером и весьма одобренном им. И нечего впадать в отчаяние и распускать сопли! Работайте. Спасайте себя и своих детей – у них, представьте себе, есть будущее!

А Эрвин, чуть только душащая его перегрузка сменилась невесомостью, впал в болтливость:

– Нам везет! Чего нос повесил? – Андрей не вешал носа, его просто-напросто подташнивало. – Нам еще как везет! Во-первых, катаклизм начался с форшоков, а ведь их могло и не быть, грянуло бы разом… Во-вторых, один из форшоков напугал людей и убедил их. В-третьих, в черте поселка многоножки, по-видимому, не могут вскарабкаться на береговой обрыв. В-четвертых, никто пока не погиб от сейсмов и цунами, единственная жертва до сих пор – несчастная Аделина. В-пятых, мы нашли хорошее место…

– Ты нашел, – поправил Андрей, борясь с тошнотой.

– А я один из нас, – отбил мяч Эрвин. – В-шестых, смена сезонов на Лусии относительная, летние ночи достаточно долгие, а двигаться придется по ночам. Опять-таки в-седьмых: Кровавый Глаз скоро будет светить всю ночь,