Уже восемнадцать месяцев Джудит жила в реквизированном для женской вспомогательной службы многоквартирном доме на севере города Портсмут, дешевом, слепленном на скорую руку и из чего попало в тридцатых годах. Он стоял на перекрестке шоссе и унылой пригородной улицы. Построенный в современном стиле – красный кирпич, плоская крыша, закругленные углы, ужасные стальные рамы, – дом затмевал все соседние здания безобразным внешним видом и внутренним неудобством. Не было ни газонов, ни балконов, чтобы скрасить безликий фасад; с задней стороны располагался залитый цементом двор, где когда-то несчастные жильцы развешивали на просушку белье, ныне же превращенный в велосипедную стоянку для служащих ЖВС.

Трехэтажный дом вмещал двенадцать совершенно одинаковых квартир. На верхние этажи вели каменные лестницы, лифтов не было, квартирки крошечные: гостиная, две спальни, кухня и ванная, ни центрального отопления, ни каминов. Только в гостиной и в узкой передней имелись встроенные в стену электрические обогреватели, да и те из соображений экономии отключили. Холод зимой был зверский, продирало насквозь.

Каждую квартиру занимали по десять девушек. Они спали на двухъярусных койках военно-морского образца. Четверо – в гостиной, четверо – в главной спальне, и еще двое – в дополнительной спальне, которая явно была спроектирована в расчете на очень маленького ребенка или на такого же миниатюрного престарелого родственника. В этой-то комнатушке, которая была не просторнее продуктовой кладовки в Дауэр-хаусе и раза в три холодней, и ютилась Джудит на пару с девушкой по имени Сью Форд. У долговязой, вялой Сью, главной из «морячек» ЖВС в связном отделении, бывали ночные дежурства, и это было поистине счастливое обстоятельство, ибо размеры комнаты не позволяли одеваться или раздеваться двум девушкам одновременно. Столовая находилась в цокольном этаже, она была постоянно затемнена и укреплена мешками с песком, поскольку служила также бомбоубежищем. Завтракали в семь, ужинали тоже в семь, и иногда Джудит казалось, что ее вытошнит при одном только взгляде на консервированный колбасный фарш, порошковый омлет или цветную капусту из банки с маринованными овощами.

Поэтому она с облегчением думала о том, что уедет, вырвется в Лондон, пусть даже на один день. Морозным утром, закутавшись в шинель, захватив чемодан с самыми необходимыми вещами, она отметилась в регистратуре и вышла на улицу, намереваясь доехать до вокзала на автобусе. (Разумеется, можно было поехать на велосипеде, но тогда его пришлось бы оставить на вокзале, где его могли стащить. А велосипед являлся настолько неотъемлемой частью ее теперешнего существования, что она очень боялась его лишиться.)

Автобуса ей ждать не пришлось – пока она стояла на остановке, на дороге показался грузовик ВМС, сидящий за рулем молоденький матрос заметил ее, остановился и открыл дверцу:

– Подвезти?

– Ага.

Она забралась в кабину и захлопнула за собой дверь.

– Куда?

– На вокзал. – И добавила: – Спасибо.

– В увольнение?

С ужасающим скрежетом переключив передачу, он вывел машину обратно на шоссе.

– На выходные.

– И куда путь держите?

– В Лондон.

– Счастливица. Я сам живу в Хакни[82]. Точнее, жил. Мама моя погибла во время бомбежки. Теперь обитаюсь в Балхеме, у ее двоюродной сестры. Черт, ну и холодина! Не желаете сигаретку?

– Я не курю, спасибо.

– Когда ваш поезд?

– По расписанию – в десять пятнадцать.

– Если еще придет вовремя.

Увы, вовремя поезд не пришел. Он опоздал – с задержкой подошел к станции, с задержкой отправился, удивляться не приходилось. Джудит постояла немного, притопывая на месте, чтобы разогнать в жилах кровь, а когда наконец объявили посадку, демонстративно уселась в купе первого класса. Ее воинская льгота распространялась только на третий класс, но вместе с ней в поезд ввалилась ватага молодых морячков-новобранцев в полном обмундировании, и у нее не хватило смелости пробираться в поисках свободного места через битком набитые коридоры, чтобы в результате пристроиться на чьем-нибудь вещмешке, втиснутом в угол у вонючей уборной. Если между Портсмутом и Ватерлоо появится контролер (а такое случалось далеко не всегда), она просто доплатит еще несколько шиллингов и останется в первом классе.

В поезде было душно и жарко. Она сняла шинель и шапку, забросила их вместе с чемоданом на багажную полку, потом села в угол, к закопченному окну. Ее единственным спутником был капитан добровольческого резерва ВМС, уже погрузившийся в чтение газеты и явно не расположенный к разговорам. У Джудит тоже был куплен номер «Дейли телеграф», но, положив его на колени, она стала глядеть через грязное стекло на вокзал, почти не замечая причиненных бомбежками разрушений, настолько все это примелькалось и сделалось привычной частью повседневной жизни. В мыслях она обдумывала свой маршрут. Выйти на Ватерлоо, доехать на подземке до Слоун-сквер, дойти пешком до Кэдоган-Мьюз; разобрать багаж и, если останется время, переодеться в штатское. Потом опять в метро – до Пикадилли-Сёркес…