Хадсон обводит взглядом круг из каменных столбов и лежащих на них глыб. Столбы стоят вокруг двенадцати других столбов, расставленных в виде подковы и обращенных к гигантскому валуну, служащему алтарем. Все это располагается на большой каменной платформе, к которой ведут три ступени.

– Да, это сооружение похоже на него, – отвечает Хадсон, – но это не точная его копия. К тому же здесь камни не разбиты.

Он прав. Это сооружение выглядит так, будто оно могло быть возведено как пять тысяч лет назад, так и вчера. Чертов Стоунхендж – это ж надо. Как же Сайрус зациклен на своем величии. Если бы я так не боялась, что мои друзья погибнут, я бы посмеялась над нелепостью всей этой хрени.

Кстати, Сайруса хорошо видно с того места, где в густой полосе деревьев прячемся мы, и я закатываю глаза. Он вышагивает по этой аляскинской глуши, полностью закованный в доспехи – ни дать ни взять рыцарь-завоеватель, желающий стать всемогущим королем. Он показывает то на один камень, то на другой, выкрикивая какие-то приказы, которых мы со своего места не слышим, но после каждой команды его приспешники торопливо подносят к каменным столбам большие металлические пластины и привязывают их к ним. Он явно готовит это место к чему-то, но к чему?

Далила находится рядом с ним, но она не облачена в защищающие от магии доспехи, как и Иззи, которая стоит, прислонившись к каменному столбу, и чистит ногти. У меня сжимается сердце, когда я вижу мою кузину в самой гуще всей этой хренотени, вижу, что она по-прежнему делает все, чтобы не разочаровать Сайруса.

К счастью, нас пока никто не заметил, во что трудно поверить, если учесть, какое огромное воинство он здесь собрал. Они заполняют весь луг, и прибывают все новые бойцы, приходя по дорожке, идущей мимо корявого дерева, и я не могу не гадать, как же мы сможем сделать то, за чем явились сюда.

Как мы помешаем Сайрусу стать богом, которым он всегда хотел быть – которым он, по его мнению, должен стать – без Армии горгулий и без Короны? Каждый из нас силен, а вместе мы еще сильнее, но сильнее ли мы, чем десять тысяч сверхъестественных существ?

Это задача не из легких.

– Нам все-таки надо было использовать ведьм и ведьмаков, – шепчу я. У них перед нами должок, они обязаны оказать нам поддержку, и поначалу я планировала прибегнуть к их помощи, чтобы доставить горгулий на поле битвы после того, как я их исцелю. Но в итоге оказалось, что горгульи вообще не придут.

И все потому, что Честейн решил, будто я не достойна командовать моей собственной армией.

На минуту я начинаю сомневаться – а может, он прав, что бы там ни говорили мои друзья? Настоящий полководец проанализировал бы каждый аспект плана сражения, вывел бы свои войска на позиции прежде, чем войти в соприкосновение с врагом, и обеспечил бы себя запасным планом для непредвиденных ситуаций.

Но я постоянно действовала совсем не так – с того самого момента, как началась вся эта хрень. Я всякий раз бросалась в омут головой, какой бы трудной и опасной ни была ситуация, на ходу придумывала план – обычно плохой – и надеялась, что он сработает. И в конце концов это вышло мне боком.

У меня нет армии. Те единственные союзники, которые у меня есть, рассеяны по миру и ничего не делают, а мои друзья – друзья, которых я не достойна после того, что я заставила их пережить – вот-вот последуют за мной в гущу битвы без серьезной поддержки.

И да, мы все погибнем.

– Возможно, горгульи еще явятся, – шепчет Мэйси, словно услышав мои мысли.

Я качаю головой. Она не слышала того отвращения, которое прозвучало в голосе Честейна при мысли о том, что ему придется последовать за мной на какую-то плохо спланированную битву.

– Нет, они не придут.

Я смотрю на Хадсона, пытаясь угадать, о чем он думает. Но его лицо ничего не выражает – а это верный признак того, что дело плохо. Я гляжу в другую сторону – на Реми и Джексона, – и у них тоже каменные лица. И это тоже говорит о том, что дело дрянь.

Я не отступаю и мысленно двигаюсь вперед только из-за боли наших утрат и страха перед тем, скольким людям по всему миру Сайрус сможет причинить зло, хотя хочется мне только одного – увести моих друзей так далеко от этого места, как только можно.

Однако это не та битва, от которой мы могли бы сбежать. Если мы сбежим, это будет означать, что мы уже проиграли. Как и весь остальной мир. Но если мы останемся, то в одном Честейн был прав… нам будет нужен план.

Я говорю это моим друзьям, и они переглядываются.

– Любой план, – призываю их я. И на этот раз перевожу взгляд на Хадсона. Он самый умный человек, которого я знаю, так что наверняка у него есть какие-то мысли о том, что нам надо делать, даже если он все еще размышляет.

Секунду мне кажется, что он ничего не скажет. Но затем он делает глубокий вдох, словно к чему-то готовясь, и говорит:

– Думаю, есть только один план, который имеет смысл.

И мы все сразу же понимаем, что он имеет в виду, но прежде, чем я успеваю сказать ему «ни за что», вмешивается Флинт.

– Нет, – говорит он. – Это не твоя ответственность.

Флинт смотрит Хадсону в глаза, и я чувствую, как моя пара дрожит рядом со мной.

– Я идиот, что говорил тебе такие вещи, – продолжает Флинт. – Никто не должен выносить то, что выносишь ты, чтобы спасти других. Каждый из нас делает свой собственный выбор, и Луке было бы стыдно за меня, стыдно за то, как я обходился с тобой, как я принижал его выбор, его решение сражаться в тот день. Принижал принесенную им жертву. Прости меня.

Хадсон ничего не говорит, только коротко кивает Флинту, но я вижу, что извинение Флинта проняло его. Он избегает смотреть на дракона, который, похоже, готов зарыдать на его плече.

Приятно знать, что не только мы с Мэйси любим обниматься, поливая друг друга слезами.

– Я что, что-то пропустила? – спрашивает Колдер, накручивая на палец прядь волос. – Похоже, Хадсон собирается держать свой свет под спудом, а я этого не рекомендую. – Она смотрит на него так, что видно – она с удовольствием поможет ему освободить