перевалился через борт прямо в воду, плескавшуюся на дне челна. Дед проворно оттолкнул хлипкую посудину, взгромоздясь на корме, принялся быстро работать веслом.

Софоний шевельнулся. Челн сразу черпнул бортом.

— Лежи! — цыкнул Микула. — Ты эдак нас утопишь, челн верткий, долбленка.

— Куда мы плывем?

— Обратно, на тот берег. Под носом у ордынцев проскочим, а там и Волжские ворота недалече.

— Не пустят нас. Князь Михайло и в Медные и в Оринины ломился, не открыли ему врат.

— Молчи! Аль те невдомек, потому нас и пустят, что князя не пустили.

Софоний ухватился за борт, преодолевая боль, сел на дне. Глядел на близкие факелы ордынцев. Дед беззвучно греб. Время от времени и он поглядывал назад, но не на татарские огни, а на слабо мерцающую точку второго маячного костра.

«Ванька там! Молодец, внучек, костра не потушил», — думал дед и чуть кивал головой в лад взмахам весла, а может, в лад своим думам.

Но Ваньки у костра не было. Завидев, что костер деда Микулы потух, он пошел к нему и сейчас стоял у холодного пепла. В сером предрассветном сумраке можно было уже разобрать, что костер не сам потух, а затоптан. Пригнувшись, Ванька принялся разбираться в путанице следов.

«Вот здесь деда волокли, здесь след обрывался, а рядом следы от подков, значит, на коня подняли…»

Ваня не успел выпрямиться, на плечи упал аркан, стянул руки. Веревка змеиным движением скользнула в траве, рванула, опрокинула навзничь.

До слуха дошел окрик:

— Тот, второй, костер потушить!

Откуда было знать парню, что сам князь Михайло кричал о его костре.

9. НА ЯРИЛИНОЙ ГОРЕ

С Ярилиной плеши [258] была видна вся круглая чаша Плещеева озера. По темно–синей воде, покрытой пенными беляками, быстро летели тени облаков. Там, где в озерном просторе отражались лучи солнца, вспыхивали тысячи искр. Князь Владимир Андреевич, взглядывая на озеро, невольно жмурился от этого бегучего блеска. Ветер с озера теребил его светлые волосы. Шлем князь снял. Рядом, около потухающего костра, стояли Дмитрий Иванович и воевода Боброк.

— Значит, — расспрашивал Боброк мужика дозорного, — ты увидел, что соседний костер потух, и свой потушил. Как он потух — сразу или просто прогорел?

— Нет, Митрий Михайлович, не прогорел костер, светил ярко, глядь — нет как нет. Потушили. Ну и я на свой две бадьи вылил.

Боброк задумчиво потер лоб, поглядел на мокрую золу костра.

— И с той поры ни огня, ни дыма?

— Нет, не было.

— А не прозевал?

— Да што ты, боярин, — начал сердиться мужик, — чего меня пытаешь? Сколько годов дозорную службу несу. Нет от града Владимира знаков, не обессудь.

Боброк помолчал, похмурился на свои мысли, наконец сказал:

— Тверичи с ордынцами к Владимиру подошли, а что дальше? Почему маячные костры потухли? Ужель владимирцы испугались и ворота открыли?

— Нет, — возразил Дмитрий, — владимирцам верю. Может, дозорных побили?

— Может статься…

— Тогда маяков ждать нечего, — вмешался в разговор князь Владимир и тут же сам себя перебил: — Вон из Переславля два конника скачут, не иначе гонцы. Э, да никак это Игнашка Кремень да Карп Олексин.

— Они, — согласился Дмитрий, — а за ними следом еще кто–то поспешает.

Гонцы мчались, не жалея коней. Еще с полгоры Карп закричал:

— В Переславль татары от посла Сарыхожи приехали, с ними тверской боярин, он татар уговорил сюда к тебе, княже, ехать. Спешат супостаты, а нас Семка Мелик послал в обгон, чтоб тебя упредить.

— Ладно, пусть едут, авось, и узнаем, почему костры потухли.

Боброк подошел с плащом.

— Надень, Дмитрий Иванович, не гоже послов встречать по–походному в простой броне.

Дмитрий Иванович проворчал в ответ:

— Много чести, — отстранил протянутый плащ и опустил вниз стрелку шлема, предохраняющую лицо от поперечных ударов, — пусть видят, что мы не шутки шутить вышли.

Глядя на него, и Владимир надел свой шлем, опустил стрелку по–боевому.

Поднимаясь в гору, послы перевели лошадей на шаг. Одолев подъем, остановились: ждали — князья подойдут, придержат стремя, помогут ордынским вельможам слезть.

Ни Дмитрий, ни Владимир не шевельнулись. Тверской боярин взглянул на ордынцев, те кивнули, боярин выехал вперед, не поклонясь, о здоровье не спросив, начал сразу:

— Посланы мы к тебе, князь Московский, от Великого князя Володимирского и Тверского и всея Руси Михайлы Александровича и от посла царева мурзы Сарыхожи. Скажи, Дмитрий Иванович, доколе еще терпеть твои беззакония? Великий князь ярлык на великое княжение привез, а владимирцы, твоего наущения послушавшись, в бесовской гордыне врата закрыли. Теперь расхлебывай кашу, как знаешь. Мурза Сарыхожа осерчал, зовет тебя во Владимир к цареву ярлыку.

Дмитрий несколько мгновений молчал, на него смотрели и враги и свои, ждали, что он ответит. Слегка побледнев, Дмитрий промолвил:

— Передай послу — к ярлыку не поеду!

Боярин откинулся на седле, отпрянул от такого слова,