…Ещё какое-то время перед наступлением кромешной темноты я слышала душераздирающие человеческие вопли и видела светло-голубое, отчего-то в эти секунды ставшее казаться мне особенно холодным небо…

…Каждый мой судорожный вдох и конвульсивный выдох отдавался беспощадной, терзающей, агрессивной болью где-то в верхней части моего туловища…

…Мне было так больно дышать… Так потрясающе до самой глубины… Так ужасно больно… Что…

Я не выдержала и…

Я прекратила это делать…

Мы слишком мало времени провели друг с другом.

Я не верил в то, что могу её потерять в принципе, не то что так рано. Она только начала оттаивать со мной… Только начала улыбаться своей невероятной улыбкой, проявляющей у краешков её красивых губ едва уловимые ямочки… Она только четыре недели назад сказала мне заветное “да”. Она должна была стать моей женой всего лишь через семь недель. В конце весны или в начале лета она должна была родить наших детей… Я ещё так много ей не сказал… Я ещё так много от неё не услышал!.. Мы ещё столько всего не увидели вместе…

Она не могла умереть.

Когда я подбежал к ней, её глаза уже были закрыты…

Увидев её лежащей на серой тротуарной плитке в луже собственной крови, я потерял разум… Я потерял себя…

Рухнув перед ней на колени, я схватил её в охапку, но она никак не отреагировала на мои объятья… После этого я почти не помню, что со мной происходило…

Кто-то попытался вырвать её из моих рук… Следующее воспоминание: ясам укладываю её обмякшее тело на кушетку в карете скорой помощи…

Оглушённый болью, разливающейся где-то в самой сердцевине моей души, я почти не слышал дикий вой сирен…

Кто-то попытался отцепить мою руку от её руки, но у него это не получилось… Мне начали что-то кричать, но я ничего больше не слышал…. Я не мог её отпустить… Не мог… И не отпустил…

Потеряв сознание рядом с ней, я так и не выпустил её обомлевшей руки из своей хватки… Возможно, её руку в итоге вырвали из моей. Скорее всего, так и было. Потому что когда я очнулся, тела Пейтон рядом со мной уже не было. На её месте, на кушетке в карете скорой помощи, уже лежал я.

Поняв, что Пейтон унесли в неизвестном направлении, подумав о том, что вскоре её тело захотят подвергнуть процедуре вскрытия, в первые же секунды после возвращения в сознание я разгромил внутренности кареты скорой помощи и врезал двум молодым докторам…

…После моё состояние спишут на шок. Понимающие доктора простят меня…

…Пейтон больше не было… Я был, а её не было. Я не понимал этого. Потому что такого не могло быть… А потому…

Не было.

Сильная боль разливалась в моём правом плече так настойчиво, что во сне я решила, будто сломала его. Морщась от этой муки и издавая едва уловимые стоны, я всё же нашла в себе силы раскрыть глаза.

Я сразу поняла, что нахожусь не у себя дома и не в квартире Арнольда. Передо мной предстала больничная палата. Я лежала в больничной койке, а… Слева от меня, на расстоянии вытянутой руки, сидел Арнольд. Белки его глаз приобрели необычный розовый оттенок, лицо его было бледным, а губы раскраснелись… Как только я поняла, что он, скорее всего, плакал, я дёрнулась в порыве коснуться его, но моментально остановилась из-за мгновенной, дикой боли, безжалостно пронзившей моё правое плечо. Моё пробуждение привлекло внимание, но…

–Что происходит?..– прошипела я, не понимая, почему Арнольд не проявляет инициативу коснуться меня хотя бы кончиками пальцев.

–Он выстрелил. Целился в Терезу, но ты прикрыла её собой, и потому пуля попала в тебя. Она влетела в твоё плечо… У тебя случился болевой шок, из-за которого ты потеряла сознание. Пуля прошла навылет. Благодаря своевременно оказанной медицинской помощи ты избежала переливания крови…

–Дети!– напрочь забыв о боли в плече, я обеими руками схватилась за низ своего живота и даже не поморщилась из-за огня в плече, сильно похожего на вонзающиеся в плоть раскалённые иглы. Я потеряла их! Вот почему Арнольд не прикасается ко мне! Я подставила под обстрел наших детей – как я могла?! Теперь он точно бросит меня.– Я потеряла их?..– не веря в то, что срываюсь на слёзы, я всхлипнула так жалостно, что сама себя не узнала. Мой голос был похож на стон раненого котёнка, которому уже никто и ничто не сможет помочь. Прежде я никогда не видела себя в подобном состоянии…

–Нет-нет-нет! С детьми всё хорошо, Пейтон, честно…

–Тогда почему… – я никак не могла совладать с собой. Я не плакала, но была у самой границы эмоционального срыва.– Почему ты сидишь так далеко? Ты передумал?

–Передумал относительно чего?

–Ты бросаешь меня?

–Пожалуйста, не говори так больше никогда… – его голос звучал пугающе подавлено.

–Тогда почему ты не приближаешься ко мне? Что происходит?

–Я вывихнул тебе руку.

–Что?– я откровенно не поняла смысловой нагрузки его ответа.

–Я думал, что ты умерла. Был в шоке. Перед тем, как потерять сознание, я не смог выпустить твою руку из своей… Возможно, у меня случилась судорога… В общем, потеряв сознание, я потянул твою руку и вывихнул её. В итоге докторам скорой помощи пришлось вколоть мне миорелаксант, чтобы расслабить мышцы моей руки и вытащить из неё твою.

–Ты что… Потерял сознание? Из-за меня?– мои глаза, с которых так и не сорвались слёзы, округлились до предела.

–Я в шоке, Пейтон! Ты не можешь себя так вести – не имеешь право! Внутри тебя наши сыновья – ты не можешь подвергать себя ни малейшей опасности, потому что рискуя собой, ты рискуешь ими!

–Прости меня, пожалуйста…

–Ты попала в эту ситуацию только потому, что я плохо следил за тобой!

–Что? Как ты вообще мог прийти к подобному выводу? Ты прекрасно обо мне заботишься. И с чего ты решил, что у нас должны родиться именно мальчики?

–Потому что в моём роду все двойняшки исключительно мужского пола.

–Вот как… Ты раньше не говорил об этом.

–Я много о чём не говорил, Пэйт. Послушай, это важно. Я никогда не говорил об этом, но я уехал из Кентукки из-за дела Дождливого маньяка. Не потому, что при его задержании схватил пулю. Я наплевал на повышение и лавры славы потому, что в процессе расследования подельник этого подонка едва не убил одну из четырёх дочерей моего напарника. Она осталась в живых, но психологически сильно травмировалась. Я не хотел подобного для своей семьи и потому уехал как можно дальше от них.

–Мне в этом плане легче – у меня нет семьи.

–У тебя есть семья, Пейтон, и тебе лучше уже начать понимать это. Я твоя семья. Наши дети, сейчас находящиеся в тебе – твоя семья. И те люди, за которых ты готова отдать свою жизнь, а ими, я уверен в этом, является каждый из известных нам Холтов, тоже теперь твоя семья. Пусть ты всё ещё хочешь отвергать это, но ты знаешь это. Потому что ты это чувствуешь. Если бы не чувствовала, ты бы не встала между своей сестрой и пулей.