А пробивать намеревался сразу в трех местах. Антланцуудалось склонить на свою сторону горных гномов или же не столько склонить,сколько купить, пообещав им в полное распоряжение новые рудники. Они обещалипроникнуть под стены и обрушить их слева от городских врат, где сразу откроетсямалая площадь на противоположной стороне города, а самое главное – тайныйпроход во дворце Бивингов, так как дворец вплотную примыкал к ней. А уж издворца множество дверей вели как в город, так и на стены.

Елинда больше всего возлагал надежд на этот дворец, в немможно сразу укрепиться, а из окон трехэтажного здания легко обстреливать артанв городе. Он уже собрал самых отважных и отчаянных сорвиголов, ждал толькосигнала.

Рогоза выставил свои полки на той стороне города, Ясинецподготовился к штурму со стороны главных ворот, а остальные разобрали лестницыи готовились карабкаться на стены. На этот раз многие запаслись веревками скрепкими крючьями.

Иггельд вышел из шатра – тесно, растопырил руки ипокорно поворачивался, а двое оруженосцев прилаживали тяжелые доспехи поверхкольчуги. Под кольчугой толстая вязаная рубаха из козьей шерсти, что сама посебе держит наконечники стрел и старается не пропустить к телу острые лезвия.Антланец собственноручно нахлобучил полный шлем с прорезями для глаз, чтонадежно закрывает уши и затылок, пробасил:

– Больно дуреешь в бою, прешь, как лось по весне!..Если соратники не успеют прикрыть тебе спину, пусть хоть железо прикроет. .

– Да ладно тебе, – буркнул Иггельд. – Я жбуду это… руководить штурмом.

Антланец хмыкнул:

– Знаю я твое руководство. Первым ринешься. Даже знаю,почему.

– Почему?

– А дурак потому что, – сказал Антланецхладнокровно. – Стыдно, видите ли, что другие проливают кровь, а ты за ихспинами. Дурак, ты не за спинами, а издали руководишь боем! Можно даже сдракона!

Иггельд посмотрел поверх массивного плеча Антланца наогромную долину, заполненную людьми с оружием так, что скоро начнут задыхатьсяот тесноты.

– Хорошо. Тогда начинаем.

Антланец рявкнул весело:

– Наконец-то!.. Позволь, по старой дружбе, ударить поглавным вратам?

Иггельд спросил хмуро:

– Зачем?.. Или горишь местью, что тогда тебя такизранили? Антланец, ты гораздо ценнее во главе ста тысяч, чем во главе десятка.Ты – князь. Забыл, как умело снабжал мою Долину продовольствием? А кто,как не ты, первым начал собирать ополчение? Более того, я хотел тебе поручить…

Он задумался, заколебался, неожиданно пришла совсем другаямысль, дикая, нелепая, нахлынуло такое отвращение к звону мечей, яростнымкрикам, виду крови, разрубленных голов, что поморщился, сквозь стиснутые зубывырвался глухой стон. Антланец спросил растерянно и с испугом, что так не шел кего огромной массивной фигуре:

– Что?.. Хочешь меня отстранить?

– Нет, – ответил Иггельд медленно, – совсемнапротив. Ты очень хорош, Антланец! Ты живешь этим, замечаешь каждую мелочь, оттебя не укроется ни треснувшее копыто во всем войске, ни слабо затянутый ременьпод челюстью, ни плохо заточенный меч… Потому хочу поручить большее, чем простоломиться в запертые врата.

Антланец как будто даже посерел лицом, выпрямился, а с егофигурой это страшно, взбугрилась чудовищная грудь, раздались плечи. Взглянулпочти враждебно:

– Что?

– Взятие Куябы, – ответил Иггельд.

Антланец опешил. После молчания спросил густым, но напоследнем слове сорвавшимся в бездну голосом:

– Взятие… взятие всей Куябы?

– Да, – ответил Иггельд. Улыбнулся. – Тыжаден до воинской славы, я – нет. Руководи взятием, твое имя войдет влетописи! О тебе будут грезить женщины. Все еще будет!

Антланец покачал головой, в глазах изумление, радость исильнейшее недоверие, что сменилось вовсе непониманием.

– Иггельд… Ты отказываешься от такой славы?

– А зачем она мне? – ответил Иггельд угасшимголосом. – Обо мне не грезят.

– Ну да, – возразил Антланец. – Я точно знаю…

– Для меня все женщины, – оборвал Иггельд, –в одной-единственной. Ладно, давай сигнал!

Антланец повернулся, вскинул руку, подержал, резко опустил.Зазвучала труба, справа и слева тут же повторили сигнал, звонкий зов покатилсяпо всему лагерю, дальше и дальше, медленно охватывая исполинским кольцом гордовздыбленный, как вставший на дыбы конь, город. Трубы звучали и звучали, кровьвскипала в жилах, пальцы судорожно сжимались на рукояти меча. Только чточувствовал отвращение к любым схваткам, но сейчас властная сила, более могучая,чем он сам, взяла его и потащила, повлекла, заставила кивком подозватьоруженосца с конем, привычно скрипнуло седло.

Мимо пробежал Вихрян, жуткое безбровое лицо горит ненавистью,он указывал вытянутым мечом вперед, хрипло кричал, за ним неслись вооруженныелюди.

К обеду удалось захватить шесть домов, сквозь проломывливались новые войска, артане дрались яростно, каждая пядь земли политакровью, трупы лежат плотно, поставить ногу негде. Иггельд изнемогал от жары,тяжести доспехов, кое-как выбрался обратно, мимо него бежали к пролому люди,мелькали топоры, копья, мечи, палицы, грохотала земля под копытами, а онпозволил подхватить себя под руки, усадить на колоду, кто-то сунул бурдюк смолодым вином, горло обожгло холодом.

Из пролома вывели Вихряна, ноги подгибались, усадили рядом.Иггельд передал бурдюк, Вихрян прохрипел:

– Благо… дарю… Что за… бой… Никогда…

По обезображенному лицу текли не капли пота, целые струи. Онприпал к бурдюку жадно, пил долго, все не мог оторваться, иссушенное телотребовало влаги, в горле сипело, а грудь часто вздымалась.

– Ничего, – проговорил Иггельд. – Надотолько, чтобы это – последний…

– Размечтался, – сказал Вихрян хрипло.

– Будем стараться, – сказал Иггельд, – чтобыбез войны.

Он поднялся, в теле все еще усталость, но молодое телонабирает силы быстро, меч снова потерял вес, Вихрян тоже поднялся, Иггельдвелел:

– Посиди, переведи дух.

– А ты?

– Уже наотдыхался.

Вихрян ответить не успел, по земле пробежала косая тень.Ярко-зеленый, как молодой листок, дракон быстро снижался, уже выставил лапы, согромными блестящими когтями и свесил голову, высматривая место для посадки.Народ разбегался, дракон ударился о землю, пропахал борозды и сразу улегся.Голова упала без сил, бока схлопывались часто, из полураскрытой пастивырывались клубы дыма.

Со спины скатился Шварн, бледный, с безумно вытаращеннымиглазами, на голове кровь, упал на землю и, приподнявшись на руках, закричал снадрывом: