Твен всегда был в хороших отношениях с Рокфеллером, считал, что он заслуживает, чтобы пресса его выслушала, и был уверен, что тот произведет хорошее впечатление на издателей. Не считая своего расположения к Роджерсу, Твен питал отвращение к ханжескому тону, с каким пресса часто нападала на тресты. Он все знал о деловой репутации Рокфеллера, но что-то упрямое и дерзкое в характере тянуло его ко всем обладателям такой восхитительно дурной славы. По мнению Твена, человек, которого столь дружно ненавидит американская публика, не может не обладать многими достоинствами.

Когда Даблдей предложил Рокфеллеру встретиться с издателями журналов, Рокфеллер, в связях с прессой уже стреляный воробей, ответил: «Конечно. Почему бы нет? Я готов встретиться и поговорить с любым собранием людей, друзей или врагов»67. 20 мая 1908 года Даблдей сидел во главе обеденного стола в клубе «Олдин» в окружении сорока или пятидесяти издателей журналов, когда распахнулась задняя дверь, и Марк Твен, Генри Роджерс и два Рокфеллера, младший и старший, вошли друг за другом в зал. Как заметил о присутствующих Твен, «вероятно, не нашлось бы ни одного, чей журнал за последние несколько лет не приобрел бы привычки оскорблять Рокфеллеров, Генри Роджерса и других вождей «Стандард Ойл»»68. Рокфеллер избегал встреч с писателями, три четверти издателей, по оценке Твена, ни разу в глаза его не видели.

С кратким вступлением вышел Роджерс, потом Твен и затем поднялся Рокфеллер. В своей речи, проиллюстрированной случаями из жизни, он описал работу РИМИ. Рокфеллер все еще был высоким солидным человеком, но теперь в его глазах была заметка нотка меланхолии, и к издателям журналов было обращено более грустное и задумчивое лицо. Наутро Твен, как лектор, не имевший себе равных, набросал эти слова, пронизанные искренним уважением:

«Господин Рокфеллер вышел и говорил ровно, здраво, просто, по-человечески и с поразительной силой, в конце чуть ли не каждого предложения его прерывал всплеск аплодисментов; к моменту, когда он вернулся на место, все эти люди стали его друзьями, это была одна из полнейших побед, о каких мне известно. Затем встреча завершилась, и в общем порыве толпа двинулась к нему, и каждый человек сердечно пожал руку победителю, высказывая сердечные комплименты ему как оратору»69.

Это был невероятный триумф для замкнутого человека, уклонявшегося от выступлений на людях и так долго избегавшего прессы. К сожалению, Рокфеллер слишком поздно обратил этот навык в свою пользу, так как политический штурм «Стандард Ойл» неумолимо близился к финалу.

18 ноября 1906 года федеральное правительство подало иск в суд штата Миссури, с требованием распустить «Стандард Ойл» в соответствии с антитрестовским законом Шермана, называя в качестве ответчиков «Стандард Ойл, Нью-Джерси», шестьдесят пять компаний под ее контролем и пантеон вождей, включая Джона и Уильяма Рокфеллеров, Генри Флаглера, Оливера Пейна, Джона Арчболда и Генри Роджерса. Им предъявили обвинение в монополизации нефтяной отрасли и сговоре с целью ограничения торговли знакомым перечнем методов: железнодорожные скидки, злоупотребление монополией на трубопроводы, хищническое ценообразование, промышленный шпионаж и тайное владение мнимыми конкурентами. Кара предлагалась масштабная: разбить огромный концерн на составляющие компании. Как задокументировал правительственный отчет в 1907 году, гигант «Стандард Ойл» все еще перерабатывал восемьдесят семь процентов всего керосина, поставлял восемьдесят семь процентов керосина на экспорт, продавал восемьдесят девять процентов керосина внутри страны и был более чем в двадцать раз крупнее своего самого серьезного конкурента, «Пьюр ойл». После подачи иска руководители «Стандард» старались выглядеть оживленно и не могли погасить теперь уже обманчивое чувство непобедимости. В письме, помеченном «Строго конфиденциально», Рокфеллер сообщал Арчболду о данных, по которым министерство юстиции мало уверено в своем деле, и это просто шаткая вендетта Рузвельта. «Его программа – это привычная на сегодняшний день тема разговора с друзьями, когда он показывает злопамятность. Если его иск провалится, он собирается проталкивать законодательство, если сумеет выразить его в словах, нацеливаясь на ту же цель»1.

Почти не вызывает сомнений, что «Стандард Ойл», разыгрывая карты с Рузвельтом, серьезно просчиталась. В январе 1907 года, во время людного официального ужина в клубе «Гридирон» в Вашингтоне президент сцепился с одним из своих врагов – сенатором от Огайо Джозефом Б. Форакером. Сенатор Форакер, надежный союзник «Стандард Ойл», жестко сопротивлялся мерам регулирования бизнеса. С очевидным негодованием Рузвельт обрушился на Форакера и «богачей злодеев», стоящих за ним. По мнению некоторых репортеров, он произнес свою классическую фразу, направив взгляд на Дж. П. Моргана, тогда как друзья Моргана настаивали, что президент смотрел на Генри Х. Роджерса, сидевшего рядом с Морганом. Вероятно, последние были правы, так как Морган и его фирмы установили отношения с Белым домом получше. Рузвельт обращался с предприятиями Моргана («Юнайтед стейтс стил», «Интернэшнл харвестер» и др.) более снисходительно, чем со «Стандард Ойл», и отчасти потому, что они подчинились Бюро корпораций и неформально договорились исправить нарушения. Информируя отца по антимонопольному делу, Младший передал слухи, что «Юнайтед стейтс стил», пытаясь отвести удар от себя, подталкивает Фрэнка Келлогга нацелиться на «Стандард Ойл». Он также упомянул, что несколько руководителей «Стандард Ойл», включая Чарльза М. Пратта и Эдварда Т. Бедфорда, считали, что «Юнайтед стейтс стил» мудро задобрило правительство, тогда как Арчболд проявляет нелепую враждебность. Старший предпочитал думать, что «Стандард Ойл» выбрали для поругания из мести, и утверждал, что «другие крупные корпорации ушли безнаказанно, хотя эти способнейшие юристы земли рассматривали их, как гораздо более уязвимых, чем "Стандард Ойл компани"»2.

К лету 1907 года политическая борьба против «Стандард Ойл» распространилась на обширное поле боя, против приведенного в боевую готовность треста рассматривалось семь федеральных исков и шесть исков от штатов (Техас, Миннесота, Миссури, Теннеси, Огайо и Миссисипи). Казалось, новые юридические тяжбы всплывают каждую неделю. В тот год большое жюри в Огайо утвердило девятьсот тридцать девять исков против Рокфеллера и других должностных лиц «Стандард Ойл»; штат Теннеси предложил билль по устранению треста на антимонопольных основаниях; штат Миссури оштрафовал и изгнал «Уотерз-Пирс компани»; и так далее, и тому подобное.

Рокфеллер приближался к шестьдесят восьмому дню рождения и никогда не представлял, что закат его жизни окажется так насыщен событиями. Его состояние не смогло купить ему даже крошечную долю спокойствия бедняка. Будучи номинальным президентом «Стандард Ойл», он оказался в тупике, нес ответственность за действия, которые не были им одобрены. В июле 1907 года в письме, выдававшем его значительные переживания, Рокфеллер вновь умолял Арчболда принять его отставку и избавить от этих мучений. В течение следующих двух недель он неоднократно подавал прошение об отставке, говоря Арчболду, что это освободило бы его от нескольких повесток. Хотя он владел двадцатью семью и четырьмя десятыми процента акций «Стандард Ойл» – в три раза больше, чем второй крупнейший акционер, Флаглер, – Арчболд категорически отказал ему, и Рокфеллер уступил желаниям протеже. Но решение не было ему по душе.