Возникла новая популярная музыка протеста. Пит Сигер пел песни протеста начиная с 40-х, но теперь он добился признания; его аудитория стала гораздо шире. Боб Дилан и Джоан Баэз, исполнявшие не только песни протеста, но и песни, отражающие новое одиночество, новую культуру, превратились во всеобщих кумиров. Жившая на Западном побережье женщина преклонных лет Малвина Рейнолдс писала и исполняла песни, соответствовавшие ее социалистическим воззрениям и духу борца за свободу личности и содержавшие критику современной коммерциализированной культуры. Она пела, что все теперь живут в «маленьких коробках», а вначале «все были одинаковыми».

Боб Дилан являлся феноменом сам по себе: он исполнял мощные песни протеста, личностные песни о свободе и самовыражении. В гневной песне «Хозяева войны» Дилан выражает надежду, что когда-нибудь эти хозяева умрут и он однажды «в тусклый полдень» пойдет за их гробом. В песне «Прольется ливень» певец вспоминает ужасающие истории последних десятилетий, голод и войну, слезы и трупы лошадей, отравленные воды и серые, грязные тюрьмы, – на них «прольется ливень». Дилан исполнил горькую антивоенную песню «Бог на нашей стороне» и еще одну, под названием «Лишь пешка в их игре» об убийстве чернокожего активиста Медгара Эверса. В своей песне «Времена-то меняются» он бросил вызов старому, заявил о надежде на обновление.

Выступления католиков против войны были частью общего бунта внутри Римско-католической церкви, долгое время являвшейся оплотом консерватизма, связанного с расизмом, ура-патриотизмом и войной. Священники и монахини отрекались от церкви, открывали себя для секса, брака и рожали детей, иногда даже не покинув лоно церкви официально. Правда и то, что имел место всплеск популярности религиозных возрожденцев прежних времен, а Билли Грэм[227]призывал к послушанию миллионы, но уже появились небольшие быстрые потоки противоборства основному течению.

В отношении крупного бизнеса возникли новые подозрения в том, что ради прибылей корпорации разрушают окружающую среду. По-новому, как это сделано в книге Дж. Митфорд «Американский образ смерти», стали смотреть на «индустрию смерти» – похоронный бизнес и прибыли от производства надгробий.

С потерей доверия к сильным мира сего: предпринимательству, власти, церкви – возросла вера в себя, как индивидуальная, так и коллективная. На экспертов в любой области смотрели теперь со скептицизмом: росло осознание того, что люди сами могут решать, что есть, как жить, как позаботиться о своем здоровье. Усилилась подозрительность по отношению к медицинской промышленности, и стали проводиться кампании против производства искусственных пищевых добавок, бесполезных продуктов питания, рекламы. К этому времени имелись столь сильные доказательства вреда курения: рак, болезни сердца, – что власти запретили рекламировать сигареты по телевидению и в газетах.

Пересматривался и традиционный взгляд на образование. Целые поколения обучались в школе патриотизму, подчинению власти и при этом невежественно и даже презрительно относились к другим народам и расам, коренным американцам и женщинам. Вызов был брошен не просто содержанию, но и стилю образования: формализму, забюрократизированности, упорному стремлению заставить подчиняться власти. Это нанесло лишь незначительный ущерб огромной сложившейся общенациональной системе образования, но повлияло на появление по всей стране нового поколения учителей и новой литературы, призванной поддержать этих педагогов, – таких книг, как «Смерть в раннем возрасте» Дж. Козола, «Жизни детей» Дж. Денисона, «Освобождение от школ» И. Иллича.

Никогда еще в истории США в течение такого непродолжительного периода не существовало столько движений за перемены. Однако система в течение двух столетий хорошо научилась тому, как контролировать людей. В середине 70-х гг. она применила эти познания на практике.

В начале 70-х казалось, что система потеряла контроль: ей не удавалось удерживать лояльность общества. В 1970 г., по данным Центра исследований общественного мнения Мичиганского университета, уровень «доверия к правительству» был низким среди всех групп населения, существенно различаясь при этом в зависимости от классовой принадлежности. Сорок процентов профессионалов имели «низкое» политическое доверие к правительству, а в среде неквалифицированных рабочих такие люди составляли 66 %.

Проведенные в 1971 г., т. е. спустя семь лет после начала интервенции во Вьетнаме, опросы общественного мнения указывали на нежелание помогать другим странам, которые подверглись нападению со стороны сил, поддерживаемых коммунистическими режимами. Даже в случаях с государствами – союзниками Соединенных Штатов по НАТО или с Мексикой, находящейся прямо на южной границе США, общественное мнение выступало против ввода американских войск. Что касается Таиланда, то, если бы он был атакован коммунистами, только 12 % белых и 4 % цветных участников опроса отправили бы туда войска.

Летом 1972 г. антивоенно настроенные жители Бостона устроили пикет у штаб-квартиры корпорации «Ханиуэлл». В распространявшейся этими людьми литературе утверждалось, что она производит осколочное оружие, используемое во Вьетнаме, например смертоносные кассетные бомбы, которые изрешетили тела тысяч мирных жителей вызывающими острую боль и трудно извлекаемыми шариками. Около 600 бюллетеней, содержащих вопрос о том, должна ли «Ханиуэлл» прекратить выпуск этого оружия, были розданы сотрудникам этой компании. Из 231 человека, которые вернули бюллетени с ответами, 131 полагал, что корпорация должна прекратить производство, а 88 ответили отрицательно. Служащим компании предлагалось дать комментарий. Типичное объяснение к ответу «нет» был таким: ««Ханиуэлл» не несет ответственности за то, как министерство обороны поступает с теми товарами, которые оно приобретает». Типичный комментарий к ответу «да» гласил: «Как мы можем гордиться своей работой, если она аморальна по сути?»

Центр исследований общественного мнения Мичиганского университета спрашивал: «Манипулируют ли правительством немногие крупные лобби, действующие в собственных интересах?» В 1964 г. на данный вопрос утвердительно ответили 26 % опрошенных, тогда как к 1972 г. такой ответ давали уже 53 %. В статье, опубликованной в «Америкэн политикал сайенс ревью», Артур X. Миллер, основываясь на активно проводившихся Центром опросах, отметил, что они показывают «широко распространенное недовольство и политическое отчуждение». Он добавил (политологи часто отражали опасения истеблишмента): «Потрясает и отчасти настораживает резкое изменение общественных настроений, происшедшее всего лишь за шесть лет».

Большее, чем когда-либо ранее, количество избирателей отказывались причислять себя к демократам или республиканцам. В 1940 г. 20 % респондентов отнесли себя к «независимым избирателям». В 1974 г. эта цифра составила 34 %.

Суды, жюри присяжных и даже судьи вели себя необычно. Присяжные оправдывали радикалов: всем известная коммунистка Анджела Дэвис была оправдана жюри, состоявшим только из белых, в судебном процессе на Западном побережье. Члены организации «Черные пантеры», которых власти пытались опорочить и уничтожить всеми методами, освобождались присяжными в нескольких судебных процессах. Судья из западной части Массачусетса прекратил дело против молодого активиста Сэма Лавджоя, в знак протеста взобравшегося на 500-футовую башню, сооруженную коммунальным предприятием в ходе строительства атомной электростанции. В августе 1973 г. судья суда первой инстанции в городе Вашингтоне (округ Колумбия) отказался наказать шесть мужчин, обвиненных в противоправном проникновении, – во время экскурсии по Белому дому они вышли за пределы туристической зоны и устроили акцию протеста против бомбежек Камбоджи.