Путешественники установили определенный график дежурств и по очереди, стоя в двух передних углах плота, высматривали на воде препятствия, громко оповещая о них остальных, и с помощью шестов выбирали наиболее безопасный курс. Гарек постоянно держал лук наготове, зорко высматривая дичь; на третий день плавания ему удалось подстрелить довольно крупного оленя, и свежее мясо всеми было встречено с энтузиазмом, потому что рыба уже несколько поднадоела. Последняя бутылка вина, которую они прихватили с собой из хижины траппера, отлично дополнила жаркое. Ночевали они прямо на плоту, привязав его к дереву.

И все же, несмотря на неуклюжесть «Капины Прекрасной» путешествие по реке оказалось куда более легким и безопасным, чем бесконечные сражения с лесными зарослями, тянувшимися вдоль реки. Инженерная уловка Стивена удалась на славу, и вода редко заплескивалась даже на нижнюю палубу. Путешественники все дни проводили на верхней палубе, пользуясь возможностью отдохнуть, промыть и перевязать раны, растереть переутомленные мышцы, привести в порядок припасы, приготовить еду и обсудить, как отыскать Саллакса, как добраться до Праги и как определить местонахождение Канту. Впервые с тех пор, как они внезапно оказались в Элдарне, Марк и Стивен чувствовали себя по-настоящему отдохнувшими.

Теперь у них хватало времени и на то, чтобы наконец оплакать своих погибших товарищей. Шестеро были убиты или пропали без вести, если считать со дня битвы у стен Речного дворца, но во время перехода через горы путешественники считали непозволительной роскошью вслух вспоминать тех, кого с ними больше нет.

Теперь же, находясь на плоту, неторопливо несомом рекой к Ориндейлу, под теплыми лучами солнца люди оттаяли и обрели наконец-то возможность вспоминать своих погибших товарищей. Солнце пригревало им спины и успокаивало душу. Бринн с Гареком оплакивали Намонта, Мику и Джеронда, горевали, вспоминая гибель Гилмора, исчезновение Версена и невольное предательство Саллакса. И, утешая друг друга, они вновь и вновь клялись, что непременно доведут задуманное до конца.

Стивен тревожился о судьбе Ханны. Пока что все шло хорошо, но настроение у него оставалось сумрачным.

Однажды в полдень Стивен сидел в одиночестве и смотрел, как «Капина Прекрасная» преодолевает очередную излучину реки. Случайно увидев в воде собственное отражение, он просто не узнал себя: худой, бородатый, мрачный. Куда только делось то выражение невинного восторга и удивления, что было всегда ему свойственно. Нет, прежнего Стивена, наивного и исполнительного сотрудника банка, уже не вернешь, а жаль.

Стивен поморщился: надо бы, по крайней мере, как-то привести в порядок собственную внешность. Он по-прежнему носил свой изрядно обтрепавшийся твидовый пиджак, надевая его поверх толстой шерстяной рубахи, украденной еще в Эстраде, и джинсы, которые за время странствий стали грязнее грязи. Сильно отросшие волосы выглядели неопрятно — нечесаные, спутавшиеся; щеки провалились — ведь добыча пищи превратилась в ежедневное сражение.

— Господи, на что я похож! — вздохнул Стивен.

— Ну, допустим, ты у нас и так был далеко не красавчик, — услышал он голос Марка и даже подскочил от неожиданности.

— Черт бы тебя побрал! Я и не заметил, как ты подкрался! Дай-ка мне твой ножик.

— У тебя свой есть.

— Твой острее.

Марк вручил ему свой охотничий нож и предупредил:

— Ты с ним поосторожней. В Нью-Джерси, между прочим, обладание таким ножом считается уголовным преступлением.

Стивен задумчиво изучал нож, решая, как поступить, чтобы не сделать хуже. Потом пожал плечами — да нет, хуже просто некуда! — и решительно отхватил ножом довольно большую прядь волос.

— Ну вот, — сказал он, бросая отстриженные волосы в реку, — начало положено.

— Ничего себе! — восхитился Марк. — Быстро ты с ними разделался!

— Погоди, я еще и побреюсь!

Старания Стивена увенчались успехом: теперь он выглядел почти так же, как и в первые дни после прибытия в Элдарн. Затем он разделся до трусов и, тщательно выстирав в реке свою одежду, разложил ее на палубе для просушки. Старенький пиджак он как следует выколотил на нижней палубе, точно грязный половик, и несколько раз протер мокрой тряпкой, полагая, что теперь пиджак все же стал чище.

Впечатленный достигнутыми Стивеном результатами, Марк решил последовать его примеру, тоже сбрил бороду и, проведя рукой по гладкому подбородку, признался:

— Действительно, гораздо лучше. По крайней мере, на ощупь. Хорошо бы, конечно, еще горячий компресс, а потом массаж с каким-нибудь гелем, но в нынешних условиях сойдет и бритье охотничьим ножом.

Стивен снова задумчиво посмотрел на свое отражение в воде.

— Ты знаешь, я почувствовал, что мне просто необходимо привести себя в порядок. Я и сам толком не понял почему. Наверное, очень хотелось верить, что возвращение назад все же возможно.

— Только ты не хочешь возвращаться назад, — без малейшей улыбки продолжил его мысль Марк.

— Не хочу. Пока что. Но когда-нибудь нам все равно придется вернуться. И когда-нибудь мы непременно это сделаем. И мне необходимо было понять, что это в наших силах.

— Не хотелось бы тебя разочаровывать, но, по-моему, бритье и чистая одежда — это далеко не все. Этого недостаточно, чтобы вернуться назад. Мы стали иными. Этот мир изменил тебя... Нет, нас! Навсегда изменил.

— Да, я понимаю. И все же хотелось сделать хоть что-то. Ведь должно же это быть нам как-то засчитано, верно?

— Тебе нужно отыскать Ханну.

— Да, нужно. А еще мне нужно, чтобы этот насквозь промокший плот двигался быстрее. — В отчаянии Стивен даже рукой по воде шлепнул, и река в ответ окатила его ледяными брызгами.

— Ну вот, уж теперь-то ты точно своего добьешься! — вновь принялся подтрунивать над ним Марк. — Ты в одних трусах, промокший насквозь и несчастный, плывешь на плоте по незнакомой реке, которой даже на карте нет. Разве может женщина, любая, я уж не говорю о Ханне, не влюбиться в тебя хотя бы из жалости? — Марк повернулся к Бринн, с любопытством прислушивавшейся к их разговору. — А ты как думаешь, Бринн?

— Ни одна женщина не устоит перед мужчиной, похожим на несчастного мокрого щенка, — в тон ему ответила Бринн. — Мне, например, сразу захотелось бы отвести беднягу домой и немного согреть.

— Вот видишь! — не унимался Марк. — Моя девушка прямо у меня на глазах признается в самых нежных чувствах к тебе! Я, пожалуй, и опомниться не успею, как она, чего доброго, предложит нам и любовью втроем заняться.

— Ну, хватит, уймись, — улыбнулся Стивен. Потом встал, потянулся и головой вперед бросился в воду. Вынырнув рядом с плотом, он, отфыркиваясь, сообщил: — Ну и холодная, черт побери!

— Стивен, вылезай сейчас же! — крикнул ему Гарек. — Ты же насмерть простудишься! Не забывай — если мы тебя потеряем, придется передать твою волшебную дубинку Марку или Бринн, и тогда весь Элдарн точно полетит в тартарары. Вылезай быстрее! — И он ойкнул, когда Бринн довольно-таки сильно стукнула его по уху.