В конце того же дня пехота Наполеона атаковала Бриенн тремя колоннами. Ставка Г.Л. Блюхера располагалась в замке Бриенн, откуда открывался прекрасный твид на наступавшую неприятельскую армию. Он сразу же заметил, что левая колонна французов уязвима для кавалерийской атаки и приказал И.В. Васильчикову ударить по флангу и тылу противника, в результате чего французская пехота была остановлена. Однако позднее тем же вечером французская пехота под покровом ночи прошла мимо небольшого корпуса Олсуфьева и ворвалась в Бриенн. Блюхеру и Остен-Сакену едва удалось избежать плена, а один из ключевых офицеров в штабе Сакена был убит. Как только первая неожиданность миновала, русские войска пришли в чувство, и Блюхер отступил с целью соединения с основными силами армии на Траннских высотах в нескольких километрах южнее Бриенна. Однако Ф.В. Остен-Сакен испытывал сильное раздражение против 3. Д. Олсуфьева, которого он объявил главным виновником произошедшего[819].

Наполеон последовал за Блюхером и разместил свою ставку в деревне Ла-Ротьер, располагавшуюся чуть севернее Траннских высот. В течение двух дней обе армии следили друг за другом и не двигались. К полудню 1 февраля Наполеон решил, что союзники намереваются обойти его с западного фланга и приказал своим резервам отойти от Ла-Ротьера и вести наблюдение за неприятелем. Однако вскоре после этого стало очевидно, что Блюхер должен вот-вот атаковать французскую линию. В распоряжении Наполеона имелось менее 50 тыс. солдат для прикрытия линии протяженностью 9,5 км, и этого было явно недостаточно. Его правый фланг упирался в реку Об у деревни Дьенвиль. Деревня Ла-Ротьер располагалась в центре этой линии, которая тянулась до Лажибери на левом фланге позиции французов. Блюхер командовал войсками Остен-Сакена и Олсуфьева, которые входили в состав Силезской армии и стояли по центру напротив Ла-Ротьер. На левом фланге коалиционных войск находился австрийский армейский корпус, которому Блюхер приказал атаковать Дьенвиль. На правом фланге был армейский корпус, состоявший из выходцев из Вюртемберга, под командованием их кронпринца, которому был поручен штурм Лажибери. Сами по себе эти силы едва ли превосходили по численности французов, однако у союзников в непосредственной близости от места сражения имелось в два раза больше войск, чем они выставили на поле боя.

Атака И. Гиулая на сильную позицию французов в Дьенвиле окончилась неудачно. Крон-принц Вюртембергский также столкнулся с большими трудностями, пытаясь разместить достаточное количество войск в узких проходах и на заболоченной местности вокруг Ла-Ротьера, чтобы выбить оборонявшихся французов. В конечном счете на выручку к нему подоспел баварский корпус К.Ф. Вреде, появившийся позади левого фланга французов и заставивший маршала Мармона отступить. Шварценберг не отдавал Вреде приказа участвовать в сражении, однако баварский командир по собственной инициативе пришел на звук пушечных выстрелов.

Однако самое жестокое сражение развернулось в деревне Ла-Ротьер и вокруг нее. Именно здесь союзники понесли три четверти всех потерь. Пехота Остен-Сакена штурмовала Ла-Ротьер двумя колоннами: И.А. Ливен атаковал по центру, двигаясь по дороге, а А.Г. Щербатов шел в наступление в нескольких сотнях метров к востоку. Это был первый раз, когда Силезская армия сражалась на виду у Александра I, и Остен-Сакен твердо решил произвести впечатление на императора. В прусской официальной истории говорится, что «во время атаки колонны Ливена на деревню ее оркестры играли, а солдаты пели». Метель мела в спину русской пехоте, поэтому она штурмовала деревню со штыками наперевес, не останавливаясь для ружейных залпов. Генерал-майор А.П. Никитин, командовавший артиллерией Остен-Сакена, из-за непролазной грязи не мог вывести вперед все пушки для поддержки наступавших русских. Поэтому он оставил 36 орудий и использовал освободившихся лошадей для перемещения остальных орудий. Ливен и Щербатов после тяжелых боев поочередно очищали Ла-Ротьер от неприятеля, однако ранним вечером на них обрушилась яростная контратака наполеоновской Гвардии. Во время боя и маршал Удино, и Ливен были ранены. В конечном счете исход дела решили русские резервы, — в этом случае 2-я гренадерская дивизия, — которые пришли на подмогу Остен-Сакену и раз и навсегда выбили неприятеля из Ла-Ротьера. Французы потеряли 73 пушки и 5 тыс. солдат, союзники едва ли меньше. Но главное в победе союзников была ее моральная составляющая. В первом же сражении кампании Наполеон был разбит на французской земле. Моральный дух его войск упал. В последующие дни многие французские солдаты дезертировали и отправились по домам[820].

Последняя фраза в рапорте Ф.В. Остен-Сакена об итогах сражения не была лишена придворной лести: «В этот великолепный день Наполеон перестал быть общим врагом человеческого рода, и Александр может сказать: “Я дал свету мир”». Подобные заявления были опасны и несвоевременны. Наполеон пока был жив, и всего через несколько дней Силезской армии было суждено понести наказание за свою излишнюю самоуверенность. Однако для самого Остен-Сакена сражение стало триумфом. За победы, одержанные им в 1813 г., Остен-Сакен был повышен до полного генерала и удостоился ряда знаков отличия. Теперь же Александр I наградил его желанным орденом Св. Андрея Первозванного и пожаловал 50 тыс. руб. Однако, возможно, самым важным для Остен-Сакена было замечание Александра I, сделанное на его счет на следующий день после сражения: «Вы победили не только внешних, но и домашних врагов своих».

Давнее противостояние с Беннигсеном, начавшееся в 1807 г., ожесточившее Остен-Сакена и представлявшее угрозу для его карьеры, теперь разрешилось в его пользу. Его главный враг до конца жизни останется генералом и графом, тогда как сам Остен-Сакен сумеет его обойти, став фельдмаршалом и князем[821].

На следующий день после сражения лидеры коалиции провели совещание в замке Бриенн, чтобы принять решение о стратегии на будущее. Когда настало время открывать совещание, нигде не удавалось найти Г.Л. Блюхера, и различные высокопоставленные лица разбрелись на его поиски. Первым обнаружил его Александр I — в винном погребе, где Блюхер отбирал лучшие бутылки вина. На совещании было решено, что основные силы армии и Силезская армия должны разделиться, якобы потому, что, если бы они остались вместе, их было бы невозможно прокормить. Шварценберг должен был наступать на Париж с юга вдоль Сены. Блюхер должен был подойти к городу с запада, двигаясь вдоль Марны[822].